И Арсений, не так давно прибился к их компании. Переведен из закрытого учебного центра «Вепрь» (официально – школа телохранителей, но ходят слухи, что там готовили охотников на магов). Высокий, подтянутый, как боец спецназа. Волосы цвета воронова крыла, коротко подстрижены, но с легкой небрежностью – будто он стрижется сам, без зеркала, когда волосы начинают мешать обзору. Лицо – резкие славянские скулы, но кожа неестественно бледная, будто он годами не видел солнца. Глаза – ледяного голубого оттенка, без бликов. Всегда в чёрной кожаной куртке с десятком скрытых карманов, откуда постоянно достаёт то патроны, то странные механические детали. Говорит мало и только по делу. Когда молчит – кажется, что он вообще перестаёт существовать. В бою преображается: движения становятся неестественно точными, глаза будто начинают светиться тусклым синим. Имеет привычку разбирать и чистить оружие во время разговоров – это его способ «социальной маскировки». Никогда не смеётся, но уголки губ иногда дёргаются в саркастической усмешке. В бою, в основном использует два пистолета (модифицированные «Глок-17»). Силён, если судить по результатам его оценки при поступлении, но на деле никто не видел его магию в действии. Что породило кучу слухов, но эта банда чудаков приняла его.
– Что-то вы поздно, – Коля усмехнулся, поглаживая Софта за ухом. – Или вы опять метите в «Нептун 2»?
– Да иди ты! – фыркнул Ратмир.
Кира покачала головой:
– Хватит болтать. Идите выбирайте, пока все места не разобрали.
Вот он – ответственный момент, тот самый перекресток судьбы, где каждое решение отзывается эхом в будущем. Этот выбор – не просто шаг, а целый прыжок в неизвестность, способный перевернуть жизни наших героев с ног на голову. И не только их… Судьбы других людей, связанные невидимыми нитями, тоже зависят от этого решения. Ошибка – и всё пойдет под откос, верный шаг – и перед ними откроются новые горизонты. Давление обстоятельств, тревога, надежда – всё смешалось в этом мгновении, которое, как поворотный механизм истории, определит, что будет дальше. Здесь и сейчас решается слишком многое… может быть, даже всё.