– В камеру! – приказал Тим. – И ведите сюда Мухина.
– Есть!
– Есть! – ответили конвойные и подошли к девушке.
– Встать! – приказал старший. Покачиваясь и все придерживая распахивавшиеся на груди борта рубашки, Коренева встала.
– Вперед! – конвоир подтолкнул ее в сторону открытой двери. Девушка направилась к выходу, ступила в тюремный коридор; за ней вышла и охрана.
– Теперь послушаем, что следующий скажет, – произнес Тим, обращаясь к Репьеву.
– Да! – сказал тот, кивнув.
Достаточно быстро конвойные вернулись и ввели в допросную камеру Мухина со скованными за спиной руками. У стола отстегнув ему один наручник, юношу посадили на стул подследственных и вновь заковали руки уже за спинкой того. Мухин обмяк на стуле, полусогнувшись со скованными за спинкой руками, косо склонив голову, в то же время слабо пытаясь глядеть на Тима и Репьева. Это был светловолосый худощавый подросток с еще выраженными детскими чертами бледного изможденного лица, одетый в мятую и полностью расстегнутую рубаху зеленого цвета и серые брюки. Оставив подследственного скованным на стуле перед столом, за которым сидели Тим и переводчик, охранники вышли, закрыли и заперли стальную дверь.
– Мухин, ви впорйадке? – спросил Тим, видя, что подследственный юноша совсем обессилен.
– Мне плохо… – пролепетал Мухин. – Позовите врача…
– Хорошо! – сказал Тим и, сняв трубку телефона внутренней связи, запросил тюремного дежурного вызвать в камеру врача из лазарета. Вскоре снова лязгнул замок, стальная скрипучая дверь отворилась, и в полутемное помещение вместе с охранниками вошел в белой спецодежде врач с медицинским чемоданчиком.
– Что случилось? – с готовностью приступить к своему делу спросил он.
– Сделайте так, чтобы этот молодой русский человек мог бодро отвечать на вопросы, – сказал Тим, кивком указав на обвисшего в наручниках на стуле Мухина.
– Разрешите! – сказал медик, ставя чемоданчик на стол перед листами бумаги из портфеля Тима.
– Пожалуйста! – сказал Тим, чуть отодвигая листы назад.
Охранники вновь расковали Мухина, и врач через шприц ввел что-то в вену юноше. Тот дрогнул веками, заморгал глазами и, тяжело вздохнув как простонав, сел на стуле несколько прямее.
– Не надо его заковывать! – сказал Тим охранникам, махнув рукой. – Все равно вряд ли он сейчас в боевом состоянии.