– Йесли ти искат нови муш длйа себе, – сказал он со смешком. – йа длйа тебйа не… Ти длйа менйа не хорошайа. Йа SS-mann, а ти не немка. И даше не arische шеншина.
– Что вы! – удивленно воскликнула Анфиса. – Я и не собираюсь сейчас выходить замуж!
Тим с любопытством прямо оглядел ее симметричное белое лицо с голубыми глазами.
– А ти, йа думайу, имет много arisches Blut! – сказал он. – Ти белайа и висока. Но ти Slawin. Wir brauchen solche Frauen nicht**.
– Сегодня моя старшая подруга похоронила дочь, – со вздохом сказала Анфиса. – А священник отказался ее отпевать.
– Кто умираль? – переспросил Тим, поняв только то, что какая-то подруга Анфисы кого-то похоронила.
– Подругина дочь, – сказала Анфиса. – Она повесилась.
Тим, вопросительно глядя на свою работницу, провел ребром у шеи, изображая петлю.
– Да, – сказала Анфиса, кивнув. – Самоубийство.
– Она убиват сйебйа? – догадался Тим.
– Очень скромная и чувствительная девочка… была… шестнадцать лет. Очень ласковая и умная, любила читать Пушкина. Никому не могла сказать злого слова, даже тем, кто ее обижал. Над ней надругались… она сказала, что все в порядке… Но не перенесла на самом деле. Вчера, пока мать была на работах, она сделала петлю… и вот, наложила на себя руки.
– Йа плёхо понимайу тебйа, – сказал Тим озабоченно. – Што би́лё, кто убиват себйа?
– Дочка моей подруги, – повторила Анфиса. – Ей было шестнадцать лет.
– Почему? – спросил Тим.
– Ее изнасиловали.
Тим напряг память, вспоминая, что это русское слово, читанное им как детективом, означает в немецком уголовном праве.
– Vergewaltigung? – воскликнул он. – Он… она имет свйаз о мушина без йейо согласиэ?
– Да, вы правильно поняли, господин, – ответила Анфиса, снова тяжело вздохнув.
– Кто… делат это против… она?
___________________
*Нам не нужны такие женщины (нем.)
– Венгерские солдаты, – сказала Анфиса. – Они посадили ее в машину, когда она шла домой с работ, увезли куда-то в тихое место и надругались, потом бросили… Конечно, она была очень чувствительной и мягкой девушкой… не перенесла такого. И даже отпеть ее в церкви, как положено, не получилось: батюшка сказал, что самоубийц не отпевают. Моя подруга… ее мать… в таком страшном нервном состоянии… у нее не осталось больше никого. Боюсь, она сойдет с ума.
– Йа без возмошност наказат ungarische Soldaten! – сказал Тим, разведя руками. – Это вопрос длйа большой… Kommandantur. Йа… имет власт о немци… о рускийе… Ungarn… это другой армийа… Но йа… грусни как ти, как твойа подруга… – Тим подобрал, какие знал, русские слова, чтобы выразить соболезнования.