Ее терапевт, человек с лицом, загоревшим от бесчисленных путешествий, и мудростью, исходящей от него, словно огонь свечи, наблюдал за ней. В мире, полном неизвестного и забытого, она могла на него опереться.
И вот он задал вопрос, который прозвучал глубже, чем трещина в стене:
– Ваши реакции на повседневные ситуации кажутся намного более интенсивными, чем предполагает реальность. Представьте, что эти чувства были не только вашими… какими они были бы, если бы принадлежали другому члену вашей семьи?
Рахель, стараясь понять происходящее, ответила:
– Возможно, моя бабушка… Она пережила Холокост. Потеряла почти всю семью…
Эти слова звенели в кабинете, как эхо прежних трагедий, заполняя собой тишину. Терапевт, аккуратно двигаясь по времени растревоженных душ, продолжил исследование. Он знал, что путь Рахели – это не просто её путь. Это путешествие сквозь поколения, где тени прошлого всё ещё танцуют в настоящем.
– Ваша бабушка потеряла всех своих братьев и сестер во время войны и, возможно, передала свои страхи и беспокойства вашей матери. Мать, в свою очередь, могла передать их вам. Как вы думаете, возможно ли, что ваши чувства тревоги – это эхо тех трагедий?
Рахель начала осознавать глубину своей тревоги. Это были не только её страхи, но и страхи всех ее предков. Травмы, передаваемые от матери к дочери, словно древняя река, текущая сквозь время. Она почувствовала тяжесть бабушкиных переживаний, отпечатанных в своем сердце.
Терапевт помогал ей отслеживать свои собственные чувства и размышлять, почему некоторые душевные раны живут на протяжении многих жизней.
– Я тоже испытывал чувство тревоги, которое могло быть связано с переживаниями моих предков, – поделился он, показывая, что она не одна в своем пути.
Этап осознания пришёл сам собой. Рахель начала понимать, что её тревоги не полностью её, что они были отголоском прошедших трагедий. Но как принять новую, свободную от этих страхов, возможно, даже новую идентичность?
– Что если вы начнете смотреть на свои реакции как на что-то чуждое, что вы можете разделить и поставить на расстоянии? – спросил терапевт.
Рахель стояла на пороге двух миров: одного, который она знала всю жизнь, и другого, ещё неизведанного, ещё неосязаемого. Сейчас две части комнаты были разделены условной линией. Две части комнаты – два разных мира.