Антон первым нарушает молчание.
– Тебе пора, – произносит он сдавленным, хриплым голосом.
Для придания уверенности несколько раз постукивает себе по груди и откашливается в кулак. Даша не реагирует, смотрит в сторону. За спиной Антона – хмурое зимнее утро. Конца декабря. Снег все падает и падает. А внутри у обоих тягостно и тревожно.
Антон сутулится, его голова беспомощно повисает, словно невидимая сила тянет его вниз, к земле. Как он выживет без нее эти долгие двенадцать дней?! А ведь это он, своими руками её туда, на войну!!! Он мог предугадать, что так получится. Мог! А он, гад, купался в океане счастья и не думал ни о чем! Он исполнял все ее желания. Она захотела в этот ансамбль, и он поднял всех своих однополчан. Он! устроил ее туда. Она светилась счастьем, лихо отплясывая «… за мужчин за наших, за самых настоящих и родных». А теперь у него на сердце камень, вина. Теперь, когда она едет с концертом туда, где идет война.
Он стонет и рычит от досады.
Даша крепко его обнимает, целует, то и дело натыкается вместо губ на ворот куртки. Горячо шепчет: «Все будет хорошо… Потерпи… Мы же артисты. Нас берегут.»
Наконец она отстраняется, складывает ладони в умоляющем жесте и выдавливает из себя:
– Верь! Ты должен верить… До скоро, Грачев! До скорого!
Даша бочком, медленно движется от Антона прочь. Антон хватает ее за руку. Она уходит, а он не может сдвинуться с места. Его рука вытягивается, удерживая ее ладонь, такую родную, такую теплую… до тех пор, пока она окончательно не выскальзывает из его пальцев.
Грачев видит, как Даша с трудом тянет на себя тяжелую черную дверь, проскальзывает за нее, и дверь тут же захлопывается.
Антон кричит, что есть сил:
– Жизни нет без тебя!
И вдруг неестественно выпрямляется всей спиной, запрокинув назад голову. Словно эти слова отскочили от бездушного полотна разлучницы-двери, как бумеранг, и ударили его наотмашь. Затем он опять сутулится, съеживается, стоит так недолго, приходя в себя, и шагает к машине. Под ногами видит сломанный зонтик Даши, подбирает его, садится в салон, кладет зонт туда, где еще несколько минут назад сидела его любимая и включает зажигание. Обхватывает голову руками и сидит так, не шевелясь, опершись локтями на руль.
Он растерян. Он не может понять, куда теперь? Его зажатое в напряжении тело отзывается болью в каждой мышце, каждой клеточке, как кинжал, пронзает голову: от темени в затылок. Он лихорадочно шарит в ящичке у коробки передач, опрокидывает открытую бутылку, вода льется острой струйкой, он не обращает внимания, копается в бардачке под «торпедой», высыпает всё его содержимое на пол, находит заветную баночку с надписью от руки «лекарство от срыва», глотает сразу две таблетки, запивает водой, откидывает сиденье назад и закрывает глаза.