Я сжал губы, не зная, что сказать, и, опустив взгляд, вдруг заметил – следы, те самые, что привели меня сюда, всё ещё светились, но теперь слабо, как догорающий уголь. Я кивнул в их сторону.
– Это ты оставил их?
– Нет, – ответил он, слегка качнув головой, – вовсе нет, мои следы уже давно не светятся.
Я нахмурился.
– Тогда чьи же они?
Он еле заметно улыбнулся.
– Тех, кто приходит. Тех, кто готов рассказать свою историю – или хотя бы услышать чужую. А иногда это одни и те же люди.
Я ничего не понял. Слова его звучали складно, как будто в них был скрыт какой-то внутренний порядок, почти музыка, но смысл ускользал, порхал, обвивался вокруг и не давал схватить себя – словно я пытался поймать этот самый лунный отблеск рукой. В его речи чувствовалась одновременно и мудрость, и бред, и что-то такое, что напоминает сны: когда ты просыпаешься и точно знаешь, что там было важное, но уже не можешь сказать, что именно.
Он явно был похож на сумасшедшего – одинокий человек, разговаривающий под лунным небом, говорящий о чужих следах, как о вещах, имеющих смысл. Но мне почему-то не хотелось уходить. Почему-то молчать с ним было легче, чем спорить. Почему-то его слова звучали в этой ночи уместнее, чем мои мысли.
Безусловно, я мог бы повернуться и уйти. Мог бы отмахнуться. Сказать себе, что это просто странный встречный, каких много на свете. Но я остался.
В какой-то момент я понял, что не буду спокоен, пока не задам один вопрос – прямой, честный, возможно даже грубый в своей простоте.
– Послушай, а кто ты такой?
Вопрос прозвучал тише, чем я ожидал. Он посмотрел на меня так, словно я не задал вопрос, а окликнул его по имени. В его взгляде не было торопливости, раздражения или удивления. Он будто знал, что этот вопрос прозвучит, и просто ждал, когда я дозрею до него.
– Кто я? – повторил он, задумчиво, будто пробуя вкус этих слов. – Это, пожалуй, самый простой и самый сложный вопрос, который можно задать.
Он опустил глаза к песку, провёл пальцами по влажной поверхности, как будто хотел что-то написать – но тут же пришла волна и смыла всё.
– Я – рассказчик, – произнёс он наконец, спокойно, как если бы говорил: «я живой». – Я собираю истории и рассказываю их Луне.
Я был готов услышать любой ответ, кроме этого, поэтому смог лишь переспросить.
– Истории луне?