– Малаша: Завернул девочку в спасательное термоодеяло, дал жаропонижающее из аптечки, влил в рот глоток теплого сладкого чая. «Ты держись, Малаш! Дядя Ваня тебя в баньке отпарит, как следует!»
– Арина: Сунул ей в руки грелку и фонарик. «Твоя задача – светить мне под руки и не думать о плохом! Пой песни! Огурцы соленые вспоминай! Все, что угодно, только не эту… Лихоманку!»
Пока он работал, буран, казалось, зверел еще больше. Ледяные иглы били в лицо. Ветер выл так, что заглушал собственные мысли. А та липкая, давящая тоска – росла. Ваняша чувствовал, как его собственные силы начинают утекать, как песок сквозь пальцы. Мысли о безысходности, о том, что все зря, что они тут все замерзнут… Они лезли в голову, как назойливые мухи. Лихоманка работала.
«Господи, помоги! – вырвалось у него, больше по привычке. – Ну дай же мне… дай хоть знак, куда ехать-то?!»
И тут его взгляд упал на маленькую иконку Николая Чудотворца, прикрепленную к торпедо. Снежинка, попавшая внутрь через щель, прилипла прямо к лику Святителя… и не таяла. Странно. Ваняша машинально стер ее. И… увидел. Сквозь мутное стекло, в том направлении, куда «смотрел» лик Святителя, буран на мгновение ослаб. Будто белая стена чуть раздвинулась, показав темный массив леса и слабый, едва уловимый желтый огонек вдалеке. Церковь? Покровское!
«Ага! Чудотворец работает! – Ваняша хлопнул рулем. – Арина, цепляйся! Малашу – ко мне на колени, тепло держать! Бурку… прости, дружище, погрейся в санях. За тобой вернемся!»
Он затащил Арину и Малашу в «Буханку». Тесно, душно, пахнет бензином, соляркой и надеждой. Двинул в ту сторону, куда указала иконка. Буран тут же сомкнулся за ними, словно пытаясь догнать. «Буханка» ревела мотором, продираясь сквозь сугробы. Казалось, вот-вот встанет. Лихоманка Колючая не отставала. В голове Ваняши вертелись мысли: «Сломаемся… Кончится бензин… Девочка не доедет… Все зря…». Он стискивал зубы.
«Арина! Пой! – крикнул он, включая дворники, которые безнадежно отмахивались от снежной массы. – Что-нибудь бодрое! Про огурцы!»
«Да… да как же петь-то…» – всхлипнула женщина.
«А ты попробуй! – Ваняша нащупал в кармане последний кусочек сала, отломил половину, сунул Арине. – На, подкрепись! И пой! Громче! Назло этой… колючке лиховой!»
И тетка Арина, дрожащим, но набирающим силу голосом, запела. Сначала тихо, потом громче. Какую-то бесконечную, грубоватую, но удивительно жизнеутверждающую частушку про неудачливого жениха и веселую вдовушку. Ваняша подхватил припев, орудуя рулем и педалями, как на ринге. Малаша на его коленях слабо зашевелилась.