Пройти мимо дома можно бесчисленное количество раз, но проникнуть внутрь – задача, казавшаяся почти невыполнимой.
Тот день выдался мучительно тоскливым. Солнце, словно безжалостный палач, палило нещадно, а от воскресной суеты веяло невыносимым безразличием. В голове билась неутолимая жажда прикоснуться к событиям, способным подарить глоток свежего воздуха.
Неуверенно ступив на первую ступеньку, я присела рядом с небольшим муравейником, где крошечные труженики, словно отважные войны, сражались за крохи хлеба. Дыхание сбивалось, мысли, словно острые осколки стекла, терзали и кололи изнутри, оставляя кровоточащие раны. Сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться наружу. В этот момент из дома вышла мама и пригласила к столу. Я вскочила так резко, отчего на её лице промелькнула тень изумления.
«За все новое приходится платить утратой!» – твердила Сания, словно пророчество.
Казалось, расплата коснется самого дорогого – родных. Предчувствие висело в воздухе тяжёлым свинцом, и неотвратимость надвигалась, словно грозовая туча.
Мы вошли в дом, окутанный плотным облаком сандала и запахом солнечных апельсинов. Каждый занял своё место в негласном ритуале: отец – лицом к восходящему солнцу, мама – справа, словно его отражение, я – слева, тенью. Тишина за столом давила своей непривычной густотой. Обед, казалось, застыл во времени. Такого безмолвия наши стены ещё не знали. Обычно отцовские истории рассыпались искрами смеха, мама подхватывала их, и обед превращался в маленький праздник. Сейчас же – ни звука, ни вопроса, лишь оглушающее молчание.
– Анна, подай соль, – голос матери прозвучал неожиданно, словно далекое эхо.
Каждое слово отдавалось гулкой пустотой. Время утекало сквозь пальцы, как зыбучий песок.
«Почему они молчат? Почему только двенадцать часов?» – лихорадочно билось в голове.
Ровно в полдень старые часы пробили свой усталый перезвон. Я подняла глаза, и смутное предчувствие оформилось в леденящее душу понимание: мой разум, словно сорвавшийся с цепи зверь, снова бежит впереди событий, позволяя видеть будущее в мимолетных осколках. Лёгкий весенний ветер бесцеремонно ворвался в распахнутое окно. Зашумел старый потолочный вентилятор, давно требовавший ремонта, занавеска, коснувшись щёки холодным шёлком, снова прошептала моё имя. Я встретилась взглядом с родителями. В их умиротворенных лицах, жующих в задумчивом молчании, читалась отрешенность. Голос в моей голове становился все громче, настойчивей.