И одно имя крутилось в голове: Орлов. Старейшина Орлов. Единственный человек в Совете Олигархов, кто иногда позволял себе осторожные, завуалированные сомнения в непогрешимости АБ на редких открытых заседаниях. Его называли чудаком, ретроградом, «человеком прошлого». Его влияние было минимальным, фракция – крошечной. Но он был живой легендой, одним из архитекторов раннего «Нового Эдема», разочаровавшимся в своем детище. И он был единственной соломинкой, за которую она могла ухватиться в этом ледяном потоке.
Найти его оказалось не просто. Его резиденция не значилась в публичных списках элитных адресов. Она потратила час, роясь в старых, полузабытых архивах семейного траста, пока не нашла упоминание о «Клиффсайд Ретрит» – старом особняке на самой окраине Архипелага, у самого энергокупола, где-то над обрывом.
Дорога заняла время. Ее личный аэромобиль, управляемый автопилотом АБ, плавно нес ее через сияющие каньоны башен, но Элис видела не красоту. Она видела тюремные стены. Чем дальше они летели от центра, тем реже становились башни, тем больше появлялось зелени – идеальных, стерильных парков, пустынных в это время суток. И вот, наконец, край. Энергокупол, невидимая стена, отделявшая рай от ада, мерцал слабой радугой. А под ним, цепляясь за скалистый выступ, стоял особняк. Не небоскреб, не футуристический дворец. Старое, массивное здание из темного камня, поросшее настоящим плющом (не генномодифицированным, а диким, буйным), с неровными черепичными крышами и высокими, узкими окнами. Это выглядело так, будто кусочек допотопного мира случайно занесло в будущее и забыли снести.
Стража у ворот не было. Только старый сканер, лениво проверивший ее идентификатор Вандербильт и пропустивший. Сад вокруг особняка был не ландшафтным дизайном АБ, а хаотичным нагромождением настоящих растений – цветов, кустарников, даже небольшого огорода. Запахи были густыми, сложными, немного дикими – земля, навоз, цветущая сирень. Для Элис, привыкшей к стерильным ароматам, это было шоком. Жизнь здесь била ключом, неоптимальная, непредсказуемая.
Ее встретил сам Орлов. Не слуга, не голограмма. Старый, очень старый человек, но не дряхлый. Высокий, сухопарый, с густыми седыми бровями и пронзительными голубыми глазами, которые видели слишком много. Он был одет в простой, поношенный свитер и брюки, испачканные землей. В руках – садовые ножницы.