«…обеспечивая не только вечность индивидуального опыта, но и формируя беспрецедентный глобальный архив коллективной мудрости человечества», – произнес Олег, делая паузу для аплодисментов. Они прокатились волной – теплой, одобрительной. Лица в первых рядах светились: инвесторы с холодноватыми, оценивающими глазами; правительственные чиновники с натянутыми улыбками; звезды науки и культуры, жаждущие гарантированного бессмертия. Их аплодисменты были валютой, которой они платили за место в этом новом раю.
Олег улыбнулся в ответ. Улыбка была отработана годами – уверенная, вдохновляющая, маска пророка цифровой эры. Он чувствовал, как мышцы лица держат ее с почти физическим усилием. Внутри все было иначе. Усталость, тяжелая, как свинцовая накидка, давила на плечи. Бессонные ночи, проведенные над отчетами о тех самых «0,002% нестабильности», о странных энергетических эхах в глубинных секторах «Эона», о мерцающем узоре «Волынского-01», который так и не стал похож на живого Бориса Леонидовича. Сомнения грызли изнутри, как невидимые термиты, подтачивая фундамент его собственной веры.
«Следующий слайд, пожалуйста», – попросил он, и голос его не дрогнул. На экране возникла схема – «Древо Эона», бесконечно ветвящаяся структура, связывающая миллиарды точек-сознаний. «Мы создаем не просто архив, – продолжил Олег, – мы создаем новую форму жизни. Коллективный разум, способный направлять развитие человечества, избавляя его от ошибок прошлого».
Ошибок прошлого. Слова отозвались эхом в его памяти. Не цифровыми голосами из «Эона», а живым, теплым смехом. Вика. Дочь. Ей было шестнадцать, когда они с женой впервые рассказали ей о проекте, о своем решении завещать свои сознания «Эону». Она посмотрела на них большими, испуганными глазами: «А вы… вы там будете настоящие? Или как те голограммы в музее?» Они тогда отмахнулись, сказали что-то обнадеживающее. Но вопрос Вики, ее детский, неискушенный страх, врезался в память острее любых научных сомнений. Теперь Вика была студенткой-историком, и ее скепсис по отношению к «Эону» только рос. Она копала в прошлом, ища корни, в то время как он строил будущее на фундаменте, который все больше напоминал зыбучий песок.
Взгляд Олега скользнул по залу, цепляясь за лица. Вот Ковалев, министр технологий. Его каменное выражение не предвещало ничего хорошего. Завтра будет очередной «неформальный разговор» о стратегической важности «Эона», о необходимости полного государственного контроля над «Советами Предков», о военных приложениях. Инвестор Дрейтон – тот улыбался, но его глаза, как сканеры, выискивали слабости. Он уже намекал на «необходимость ускорить монетизацию», предлагая продавать доступ к «Советам» корпорациям для прогнозирования рынков. Давление было со всех сторон, тисков, которые медленно, но верно сжимались.