«Индивидуальные решения… – мысленно усмехнулась она. – Алгоритм подбирает из тысячи шаблонов то, что кажется уникальным клиенту, не видя его сутулых плеч или особой посадки головы. Не чувствуя дрожи в руках у невесты или грусти в глазах у женщины, перешивающей платье покойной мамы».
Вспомнился Артем Волков с его предложением «синергии». Словно эхо из этого сияющего саркофага. Они могли бы там быть? За стеклом? Как живые экспонаты, «ремесленники при машинах»? В желто-черных фартуках, штопающие то, что машина не долечила? Холодный ужас, знакомый и острый, кольнул ее на миг. Нет. Тысячу раз нет. Они сделали правильный выбор.
Она перевела взгляд с вывески на отражение в огромной витрине. Увидела себя: женщину в поношенном, но аккуратном пальто, с лицом, изборожденным морщинами тревоги и недосыпа, но с прямым, спокойным сейчас взглядом. Женщину, стоящую одной в мороз на улице перед символом всего, что ее сломало. Но не сломанную. Стоящую.
И вдруг осознала: она не чувствует себя здесь чужой только потому, что это место было ее домом. Она чувствует себя чужой, потому что это место стало чужим. Навсегда. Это был не ее мир. Ее мир сейчас пахнет углем, старым металлом, шерстью и клеем. Он гудит обогревателем, скрипит задвижкой Сергея, постукивает спицами Лидии и тикает часами в руках Дмитрия. Он теплый. Тесный. Наполненный несовершенными, сломанными, но невероятно родными вещами и людьми. Ее людьми. Которые ее ценят не за скорость, а за невидимый шов. Не за соответствие алгоритму, а за упрямство души.
Легкая дрожь пробежала по телу – не от эмоций, а от пронизывающего ветра. Пора идти. Лоскуты ждут. Галерея ждет. Ее мир ждет.
Она повернулась спиной к сияющему саркофагу «ТехноМоды», к бывшему «Уюту». Сделала шаг. Потом другой. Не оглядываясь. Грусть оставалась где-то сзади, холодным шлейфом, но внутри, под грудью, где раньше была пустота, теперь горел маленький, но свой огонек. Огонек «Шва Времени».
Дорога обратно к своей нынешней квартире (крошечной комнатке в коммуналке) показалась короче. Она почти не замечала холода, торопясь не столько за лоскутами, сколько обратно в подвал. К теплу. К своим. К новому заказу, который мог стать их билетом в более стабильное будущее.
Войдя в свою бывшую квартиру (теперь снимаемую чужими людьми), она быстро собрала нужные лоскуты из своей заветной коробки. Каждый кусок ткани она брала в руки, вспоминая его историю, его прежнее воплощение. Бордовый бархат, шелк в мелкий цветочек, кусочек шотландки от детского пальто… Теперь они станут частью чего-то нового. Не платья, а рассказа. Рассказа о вещах, переживших свое время, спасенных руками.