Глава 1: Правила Эфириума
Тьма между мирами дышала. Она не была пустотой – скорее, живой тканью, переливающейся, как масляная плёнка на воде. Ариэль чувствовал её кожей: холодные потоки обвивали лодыжки, тёплые вихри касались лица. Где-то в этой пульсирующей темноте мерцали звёзды – не те, что видят люди, а сгустки чужих судеб, застрявшие в Эфириуме, как песчинки в смоле.
Он стоял на незримом уступе, босые ступни впиваясь в упругую поверхность междумирья. Его крылья – не перья, а шесть гибких пластин из сгущённого света – медленно шевелились, улавливая токи реальностей. Они болели. Всегда болели после долгого наблюдения.
***
Прорыв в мир людей всегда начинался с запаха.
Сначала – затхлость старого матраца. Потом – кислый дух пота и алкоголя. Наконец – металлический привкус страха, висящий в воздухе, как статическое электричество перед грозой.
Комната была крошечной, как склеп. Облупившиеся обои с цветочным узором 70-х. Липкий линолеум, испещрённый тёмными пятнами. На тумбочке – фотография: женщина с ребёнком на пляже. Они смеялись, не зная, что через год она умрёт от аневризмы, а он – отец – провалится в этот липкий ад из бутылки и одиночества.
Мужчина – костлявые пальцы, трясущиеся, как в лихорадке – поднёс пистолет к виску.
– Хватит, – его голос звучал хрипло, будто сквозь вату.
Ариэль ощутил знакомое сжатие в груди. Он ненавидел суициды. Не потому, что их было сложнее всего предотвратить. А потому, что в глазах этих людей видел себя – того, каким был до Эфириума.
Хранитель разжал ладонь. Эфириум ответил мгновенно – тысячи серебристых нитей, невидимых человеческому глазу, натянулись, как струны арфы…
…Телефон взревел – старый проводной аппарат, который не звонил года три. Звонок был настолько громким, что стёкла в окне задрожали. Дверь распахнулась – сквозняк рванул по комнате, сметая пустые банки. Одна из них покатилась прямо к ногам мужчины, звеня, как погремушка смерти. Телевизор включился – экран старой «Электроники» вспыхнул синим, и на секунду там мелькнуло лицо девочки.