В следующий раз он увидел её в зале, сразу узнал и почему-то обрадовался. Снова поймал себя на мысли, что это странно. Увидев её снова у служебного входа, он ободряюще ей улыбнулся, она сделала несколько шагов навстречу и протянула розу на длинном стебле. «Это вам, – тихо сказала она – Поздравляю!». Сегодня был день его рождения.
День был очень сложный, многочисленные поздравления, неуместные на его взгляд стихи и пожелания, вечером после спектакля немного посидели, и коллеги уговорили его поехать куда-нибудь, продолжить. На душе было тошно, но отказать им сил не было. Что сказать? «Видеть вас не могу, хочу домой, хочу наконец – то побыть один», так ведь не скажешь, поэтому пришлось согласиться.
Юрий Петрович взял розу, укололся, поморщился, пробормотал: «Тронут.» Сзади, из просвета служебного входа, напирали шумные возгласы: «Юрий Петрович, берём девушку и едем все вместе!»
«Да, да, – поддержал инициативу худрук, вынырнув сзади из-под локтя Юрия Петровича. «Юра, пригласи девушку, сегодня она просто обязана украсить наш, то есть твой вечер!», воскликнул он, чуть наигрывая под парами свежего алкоголя.
Юрий Петрович оттеснил коллег своей, все ещё могучей, спиной: «Простите пожалуйста, после спектакля все так возбуждены, они не имели в виду ничего лишнего». Девушка улыбнулась: «Я понимаю, извините, я пойду, до свидания, спасибо!» – сбивчиво затараторила она и, закутавшись в плащ, застучала каблучками в огни ночного города.
«Юрий Петрович, ну ты идёшь или нет? Из машины снова напирали голоса. Ему, вдруг, захотелось помахать всем рукой и пойти в другую сторону, вместо этого он заторопился к машине, сел, захлопнул дверь. Автомобиль, тронувшись с места, растворился в потоке машин.
В театре Юрий Петрович появился через пару дней, после дня рождения его спектаклей не было. Дома было тоскливо, в привычной рабочей атмосфере сносно. Однако день не задался: с самого утра он был вынужден отвечать на вопросы о незнакомке, которая ждала его после спектакля. Сначала он не придал этому значения, потом отшутился, потом пришлось отшучиваться ещё раз, на третий раз он промолчал. Когда вопрос о девушке задали снова, Юрий Петрович ответил довольно резко, осёкся, пришлось извиняться. Спектакль в этот день играл «вполноги», все немного раздражало, казалось, партнёры выпадают из рисунка, который, казалось, был отшлифован годами. Аплодисменты, цветы. На поклонах, он, вдруг, впервые за всю жизнь осознал, что устал. Устал играть, устал кланяться, впервые в жизни он с облегчением шёл в гримёрку, размышлял, палец до сих пор немного ныл от укола шипом.