На следующий раз, почти всё стойбище собралось на льду и, открыв рты, смотрело на это невиданное зрелище. Дети радостно смеялись и весело кричали, когда на лёд вылетала очередная добытая рыба, а взрослые ошарашено смотрели и не знали, как реагировать. Некоторые даже удивлённо переговаривались, спрашивая, не нарушает ли это законов стойбища. Но никто ответить не мог, все видели такое впервые. И вождь, и шаман тоже выходили смотреть. Шаман улыбался и говорил, что из Кайлу выйдет добрый охотник. А вождь, почему-то нахмурился красным обветренным лицом и только сказал, что рыба не сайсыл.
Понемногу люди привыкли к необычной охоте Кайлу, и перестали смотреть. Зимние заботы тоже никуда не делись, а когда выпадали большие снега, охотникам надо было ходить за сайсылом и крупным большерогим ханти. Зимой, по глубокому снегу было трудно бегать даже злым серым ныктам, а сайсылы и ханти сильно теряли свою скорость, проваливаясь своими тонкими ногами по самое брюхо. Люди, зная это, шли по снегу, надев широкие лыжи, и загоняли и окружали добычу. Все старались пополнить запасы – впереди была голодная весна.
Кайлу тоже старался, как мог: иногда он ходил на озеро совсем один. Разбив подёрнувшиеся за ночь тонким льдом проруби, он нырял в воду. В такие дни его уже никто не ждал с костром на берегу – он разводил огонь сам. Это отнимало больше времени, но всё равно приносило еду. Кайлу в ту зиму тайком помогал двум старухам-вдовам. Он, проходя мимо их хижин, приоткрывал зимний полог и закидывал рыбу или две. Почти после каждой охоты. Одна старуха жила с маленькой внучкой – мать девочки умерла родами, а сына-охотника убили гурхулы. Вторая жила вдвоём с некрасивой хромой невесткой. Та, с вечно слезящимися глазами, только испуганно смотрела на него из-за полога, а потом ночью приходила и тихо плача, благодарила мать Кайлу. Мама потом сказала, что если бы не его помощь, то они бы не пережили эту зиму. Она всякий раз с радостью на глазах смотрела на Кайлу, гордясь им. А вот отец улыбался редко. Хотя рыбу он ел, и, кивая, говорил, что вкусно.
А потом, в начале весны, Кайлу заболел. Видимо долгие заплывы в ледяной воде даром не прошли. Он свалился на шкуры и лежал, задыхаясь и обливаясь горьким потом. Всё его тело крутило, а разум застилало плотным едким туманом. Очень смутно Кайлу помнил, как мать вливала ему в рот какие-то отвары и бульон из вываренных костей сайсыла. Вкус тоже казался горьким, и Кайлу отворачивался, тяжело дыша и проваливаясь в какую-то мглу. Но мама не отступала, пока он, обессиленный и исхудавший, не делал несколько глотков. Сколько дней он так лежал? Два-на-десять? Три-на-десять? Мама говорила, что он иногда им с отцом казалось, что Кайлу уже отошел к предкам. Но он вдруг начинал шевелиться и снова покрывался едким грязным потом. Тогда мама обтирала его холодным мокрым снегом и пучками сухой травы из своего подстила для сна и опять, раз за разом, поила водой и отваром.