На заборе перед домом висела черная цифра три, рядом – белый щит с алыми буквами: «Дом образцового содержания». Ниже был нарисован миниатюрный колосок красной пшеницы. Бабушка рассказывала, что такой знак вешали на дом по решению сельсовета. Не знаю, за какие достижения его давали – красивые наличники ли, аккуратный штакетник, а может быть, ухоженный сад? Как бы там ни было, в личные отношения обитателей сельсовет точно не вникал.
***
Наш дом всегда был разделен. Даже в самом далеком моем детстве, когда зеленая комната почившей прабабушки еще не была разрезана перегородкой, дядя Витя как самый старший из сыновей уже успел приладить к дому небольшую терраску, с которой сделал отдельный вход для жены и сы́ночки. Это было только начало. Вскоре на месте, где располагался скотный двор, появилась новая комната, к которой тут же примкнула четверть прабабушкиных сеней, заботливо отделенных дядей Витей от общего пространства.
До войны у моих пращуров в Дураковке стоял массивный дом-пятистенка со скотным двором и сараем. О них я знал только по рассказам: в сорок первом деревню сожгли свои же, чтобы имущество не досталось фашистам. Прадед, ушедший на войну в тревожном июле, с нее не вернулся: в феврале сорок четвертого он умер от ран рядом с маленькой деревушкой в Витебской области. Не знаю, напомнила ли она ему родную Дураковку, да и было ли среди лязга железа и крови хоть мгновение для воспоминаний о родном крае…
От прадеда в семье сохранилась фотография, где он с прабабкой отрешенно смотрит в камеру, и пожелтевшее извещение, канцелярские слова которого протокольно сообщали о семейном горе: «…верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был ранен в бою и умер от ран…» Земная жизнь моего неизвестного предка завершилась в поэтические тридцать семь.
Однажды я побывал у братской могилы, спрятанной в таинственной роще возле опустевшей лесной деревни в Белоруссии. Шел дождь, и я долго искал имя прадеда на мокрых камнях. Казалось, его не было, но вскоре среди выгравированных имен проступили инициалы моего пращура. Как я тогда сожалел, что прикосновение к камню не позволяет увидеть прошлое во всех подробностях. Прадед жил так недавно, но в мире о нем осталось так мало…
***
После гибели прадеда прабабушка осталась с пятью детьми.