. И весьма продуктивно пользовался легендарной методикой Эдисона
8 для решения своих исследовательских задач. И не исключено, что в искусстве таких задач не меньше, чем в программировании, математике или физике. Но если бы он не испытал сейчас столь сокрушительное фиаско в рисовании сновидения, то вряд ли задумался бы об этом.
Зато вчерашние лесные зарисовки вызвали приятные воспоминания и даже понравились ему. Понятие «увидеть сон» включало, похоже, в себя гораздо большее, чем увидеть картинку, визуальный след того, что происходит в мозге ночью. Картинку можно было бы нарисовать приблизительно, обобщенно, а потом уточнить. Сон не удавалось передать. И все—таки неловкие зарисовки моментов сна уже превратились в раскадровку, но это чуть больше выражало его ощущения, только и всего. Львович уже почувствовал себя в привычном тупике перед тем, как начать новое исследование. Эта же хватка. Только в другой области. Только в своей профессии он многое знал или интуитивно чувствовал, а тут был как практически чистый лист бумаги.
Окно стало светлеть. Львович набрал в поисковике «Рубенс картины» и принялся искать картину с недописанным лицом девушки, которая никак не выходила из головы. Рубенса он не любил, но почитал и часто подолгу разглядывал его картины. Художников, чей интеллект и интуиция, мастерство и смелость, происхождение и предприимчивость были одинаково высоки, совсем немного в истории живописи. Он искал что-то, сам не понимая, что ищет, замечая аналогии искусства шестнадцатого и семнадцатого веков со стилистикой его сна. Обращал внимание на сюжет, пространство, колорит, часто сочетающий нежно розовые, теплые бежевые, благородно зеленые с контрастными островками красного и небесно—голубого цвета, крепко связанные как в готическом витраже низким звучанием темных тонов.
Вдруг показалось, что он снова погружается в тот сон. Знакомый колорит наполнил комнату, он реально стоял перед глазами. То ли был, то ли мерещился. Розовые телесные оттенки наполняли комнату. Розовый свет и зеленоватые тени. Ощущение восторга и подозрение что он в другой реальности, сходное с внезапным переживанием присутствия при божественном творении. Окно и комнате стали насыщаться оттенками розового, и ошалевший от увиденного Львович осознал, что это восходит солнце. С неожиданной для себя прытью он откинул два теплых одеяла, встал и распахнул окно мансарды.