.
Религиозное мировоззрение российского общества этого времени характеризуется присутствием в нем множества религиозных течений, которые в сумме своей откладывают отпечаток на общее духовное состояние. В России присутствует православие (самое многочисленное течение), его рукав – старообрядчестве, а также ислам, католицизм, протестантизм, иудаизм, буддизм и откровенно языческие, как анимизм, культ предков, магия, теротеизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм и другие. Во всех течениях присутствует воздействие мистических сил, больше или меньше. Вместе с тем иудеи своей закупоркой не принимают спасение от Бога, а наиболее прогрессивные передовые протестантские течения слишком малы, чтобы оказывать противодействие мистицизму, тем более что в них самих мистицизм присутствует. Кроме этого, в российском обществе распространены различные секты, псевдохристианского направления, соответственно, с достаточно большим воздействием в них мистических сил.
Стремящийся к свободе, т. е. к первенству, мистицизм ищет пути реализации своих амбиций. Вывод напрашивается сам собой – в XX веке, воспользовавшись давлением низов и смягчением властно-православного режима, в либерализме взглядов победит партия большинства – народного мистицизма. Абсолютный мистицизм реакционной волной недовольства своим аскетизмом займет трон российской власти.
В реакционном противодействии (по другому и не могло быть в мистическом обществе) идущему либеральному духу император Александр III попытался поднять значение православия: увеличил оклады для духовенства, поставил духовенство во главе дела народного образования, восстановил многие, прежде закрытые приходы, открывал новые храмы и увеличил число монастырей (ежегодно освещалось до 250-и новых храмов и открывалось до 10-ти монастырей) – Россия еще раз попыталась «надеть» на себя старое неудобное платье, чтоб вскорости окончательно сорвать его и поспешить нарядиться еще более старыми, с виду обновленными лохмотьями, впаренные ей под видом последнего писка (мистической) моды. Россия делала последние приготовления для собственного перевоплощения, реинкарнации древней обожествленности.
В 1876 г., наконец, произошел выход перевода полной русской Библии, – православной церкви, волей-неволей, пришлось следовать за передовыми христианскими течениями и снимать гриф сакральности с текстов Священного Писания, размистифицировать, равно как и русскому царизму, превозмогая холодное отношение и к Богу и к народу, проглотить осуществление необходимости элементарного народного образования. Конечно, и библейский взгляд необходимости заботы о бедняках, и возможность смены форм правления (судьи – цари) и династий (Саул – Давид), причем, совершено независимо от родовой значимости, и, вообще, отсутствия в Библии примера крепкой сословности, все это не приветствовалось русским царизмом. Ветхий Завет в глазах российских монархов был своеобразный красной тряпкой, не имеющий никаких устоявшихся аксиом для родовитости, вследствие чего перевод его делался черепашьими темпами, не говоря уже о незаинтересованности в этом самой православной церкви, делавшая всё, чтобы народ не знал Бога.