С другой стороны в письме к Марксу Дарвин пишет, что его агностицизм является способом ухода от конфликта с обществом, и в частности со своей семьей: «Будучи решительным сторонником свободы мысли во всех вопросах, я все-таки думаю (правильно или неправильно, все равно), что прямые доводы против христианства и теизма едва ли произведут какое-либо впечатление на публику и что наибольшую пользу свободе мысли приносит постепенное просвещение умов, наступающее в результате прогресса науки. Поэтому я всегда сознательно избегал писать о религии и ограничил себя областью науки. Впрочем, возможно, что тут на меня повлияла больше чем следует мысль о той боли, которую я причинил бы некоторым членам моей семьи, если бы стал так или иначе поддерживать прямые нападки на религию»103.
Атеистическое мировоззрение Дарвина было отражением настроя английского общества к позиции свободы (когда-то вытащившее Англию на передовые рубежи, в истории отказа от католицизма), из которого следствием вытекало положение недоверия к религиозным и в первую очередь христианским догмам (впрочем, как и в настоящее время, казалось бы, в христианской Англии сильны «передовые» течения утверждавшие, что религия дело частное, а институт королевства вообще прошлый век). Но в действительности, думается, что Дарвин метался между принципами агностицизма и атеизма. Не понимая Бога, в действии суровых законов природы, он Его отрицал, но понимая, что мир слишком сложен для случайности, он допускал некое разумное начало в модном тогда (и сейчас) «Провидении»104.
Дух свободы, по-своему проявившийся еще во времена борьбы с католицизмом, содействовал установлению в английском обществе религиозной толерантности в англиканской церкви, выразившееся в появлении унитарианского течения, проповедовавшее либерального Бога. За этим последовало дальнейшее впадение в состояние свободы – Бог объявлялся далеким и неизвестным существом. Природа свободы сильнее набирала оборот, и казалось, что этому способствовал экономический и технический прогресс.
Приложение научных открытий к мистической составляющей Дарвина (и европейского общества) стало рубежом, за которым последовало преобразование мистических настроений в супермистику, объяснения природы с точки зрения эволюции (если быть точным, эволюционизма-анархизма), метаморфозы по принципу – от простого к сложному, где природа, таким образом, становилась целостной, свободной, самоорганизационной, саморазвивающейся, принимала форму величины. Парадокс заключается лишь в том, что принцип развития-раскрытия мира (маневрирование составными частями бытия используя фактор логики) присутствует в Священном Писании (сотворение Вселенной, затем поочередно – земли, травы, деревьев, живой мир морской, наземный и в завершении всего – человека), ни сколько не отрицается, а наоборот, все является мудрым произведением, на основе установленных Богом законов логики, которые Он в творчестве нарушает, поскольку по логике – все должно быть сведено к состоянию «0». Поэтому принятие формулы мистического саморазвития, исходило, в первую очередь, из внутренних предрасположений, и таким образом дарвинизм стал явлением запроса общества на мистицизм, открытие и постижение «тайн» самосовершенствования, ответом на стремления (масоно-индуисткой) мистической интеллигенции Западной Европы, которое, в свою очередь, было лишь отражением состояния христианской церкви, – заинтересованность эволюционизмом стало отражением церковного положения будущего спасения за накопленные добрые дела, т. е. заслуга по справедливости, причем в идеале иноческой формы, превращая церковный путь спасения в положение «Моя борьба», что, в свою очередь, переводит спасение в состояние достоинства, и таким образом, «Моя борьба» за высшее, небесное благородство на лестнице мироздания, и которые, в таком случае, есть те самые эволюционирующие ступеньки явления справедливости к нирване спасения, перешедшие затем в индуистскую карму и переселение душ и в высший церковный рубеж самосовершенствования – материалистический эволюционизм.