Не сказать однозначно, что непосредственно форма изложения темы напоминает бред, но литературно пространный образ бесконечной болтовни очень схож с тактикой, по-современному говоря, морально-умственного «развода». Изворотливость точных мыслей поражает бездонный запас словесной эквилибристики. Ведь в действительности вся необходимая философия для человека умещается в десяти заповедях Бога. Поэтому спрашивается – зачем все это? Ответ очевиден – потому что речь идет о провозглашении гармонии с научной точки зрения. Однако науки нет, есть подобие науки (надо отдать должное, математического уклона), поэтому гармония идет на тактику – заболтать тему, обескуражить объемистостью псевдонаучными выражениями вроде «рефлектированнсть», «чувственная единичность», «обусловленность», «противоречащие крайности», «эти пустые абстракции единичности и противоположной ей всеобщности», которые валят, словно из ящика пандоры.
Философа можно было бы оставить в своих причудливых размышлениях по поводу «души, отлетающей в звуке»134 (как будто он был лично свидетелем всему этому), но в его воззрениях прослеживается далеко идущий страшный феномен – скрытое за художественно-литературным оформлением сущность тоталитарно реакционной секты с проповедью «джихада». Давайте еще раз окунемся в ход его размышлений поглубже. Читайте внимательно это философское оформление вечных мистических настроений всего мира в факторе гармонии, свободы и справедливости, продолжением которого закономерно стали фашизм и марксизм-большевизм.
Гегель пишет о способности мозга развить свои способности, используя научные данные: «Философия имеет своим исходным пунктом опыт, непосредственное и рассуждающее сознание. Возбужденное опытом как раздражителем, мышление ведет себя в дальнейшем так, что поднимается выше естественного, чувственного и рассуждающего сознания в свою собственную, чистую, лишенную примесей стихию… Этот стимул вырывает мышление из указанной всеобщности и лишь в себе испытываемого удовлетворения и принуждает его к развитию из самого себя»135.
«Воспринимая содержание эмпирических наук и снимая свойственную ему форму непосредственности и данности, мышление есть вместе с тем развитие мышления из самого себя»136.
Более развитая философия основывается и содержит в себе старые понятия, их переработав, что-то выбрасывается, что-то добавляется: «Подобно тому как развитие логической идеи оказывается движением от абстрактного к конкретному, так и в истории философии наиболее ранние системы суть также наиболее абстрактные и, следовательно, вместе с тем и наиболее бедные системы. Отношение между более ранними и более поздними философскими системами в общем такое же, как между предшествующими и последующими ступенями логической идеи, а именно последующие ступени содержат в себе предшествующие как снятые»