А дальше – пустота, как будто кто-то взял и вырезал из его жизни несколько месяцев, оставив только рваные края.
В палату вошел мужчина в белом халате – врач средних лет, с умными глазами за очками в тонкой металлической оправе. Лицо его было усталым, со следами хронического недосыпа, которые Михаил узнал бы среди тысячи – такими же были лица его коллег в период сессии или при подготовке к защите диссертаций.
– Я доктор Волков, ваш лечащий врач, – представился он, доставая из кармана небольшой фонарик. – Сейчас проверим рефлексы. Следите за светом, пожалуйста.
Яркий луч заскользил перед глазами Михаила из стороны в сторону, и он послушно проследил за ним, чувствуя, как где-то в глубинах мозга медленно, скрипя, как заржавевшие шестеренки, начинают работать механизмы мышления. Доктор кивнул удовлетворенно и убрал фонарик.
– Хорошо. Рефлексы в норме. Как самочувствие?
– Голова раскалывается, – Михаил попробовал приподняться на локтях, но мышцы не слушались. – И я… я ничего не помню. Кажется, был октябрь, я готовился к поездке. В Норвегию. Но дальше…
Он замолчал, пытаясь пробиться сквозь стену забвения. Там, в глубине, что-то шевелилось – обрывки образов, голоса, ощущения, но все это было похоже на сон, который пытаешься вспомнить после пробуждения: чем больше напрягаешься, тем быстрее ускользают детали.
– Михаил Петрович, – доктор Волков сел на край кровати, и в его голосе послышалась осторожность, – сейчас апрель. Вы пролежали в коме почти шесть месяцев. Вас доставили из Норвегии в критическом состоянии – кома неизвестной этиологии. Мы долго боролись за вашу жизнь.
Шесть месяцев. Почти полгода из его жизни просто исчезли, растворились, как сахар в воде. Михаил ощутил странное головокружение – не физическое, а экзистенциальное, словно под ним разверзлась пропасть времени.
– Что случилось? – спросил он, и собственный голос показался ему чужим. – В Норвегии. Что там произошло?
Доктор обменялся взглядом с медсестрой – быстрым, но Михаил успел его заметить. В этом взгляде читалось нечто, заставившее его внутренне напрячься.
– Насколько я знаю, произошел несчастный случай во время экспедиции. Подробности лучше узнать у ваших коллег. Профессор Ковалев регулярно вас навещал, он очень волновался. Думаю, стоит ему позвонить.
Ковалев. Дмитрий Анатольевич. При упоминании этого имени в памяти Михаила всплыл образ: высокий мужчина с седеющей бородой, в которой появилось больше седины после смерти жены три года назад. Добрые глаза, которые умели видеть потенциал в каждом студенте, вечно растрепанные волосы – результат привычки проводить пальцами по голове во время чтения. Его знаменитая привычка теребить очки появилась еще в аспирантуре – так он справлялся с волнением перед защитой диссертации, а потом это стало частью его натуры.