Человек-гвоздь прокашлялся, раскрыл папочку, полистал страницы и заговорил с наиважнейшим видом:
– Артиллерийский унтер-офицер Черноморского флота Вакуленчук Григорий Никитич. Кстати, он Вакуленчук, а у вас в фильме почему-то Вакулинчук. Это почему?
– Вот как? – вскинулся Эйзенштейн. – Это, товарищи, просто описка. Недосмотр.
– Уроженец Волынской губернии, – монотонно продолжал Товстуха. – На флоте зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Но при этом вошел в «Централку» – Центральный комитет по подготовке восстания на Черноморском флоте. Когда на броненосце «Потемкин» начался бунт, другой артиллерийский офицер, лейтенант Неупокоев, предпринял попытку разоружить восставших матросов, и Вакуленчук выстрелом из винтовки убил его наповал.
– То есть первыми кровь пролили восставшие? – спросил Калинин. – Не знал!
– Так точно, – ответил человек-гвоздь, – а уже после этого другой офицер броненосца Гиляровский смертельно ранил Вакуленчука, и тот свалился за борт, а в море его подобрали матросы, стоявшие на шлюпке-шестерке возле трапа. Далее матрос Матюшенко организовал расправу над офицерами, были убиты Гиляровский, командир корабля Голиков, лейтенант Тон, старший врач Смирнов и еще трое. Тела выбросили за борт.
– Мертвых?
– Так точно, товарищ Сталин.
– Вот видите, товарищ Эйзенштейн, как происходило на самом деле, – покачал головой хозяин кабинета. – А у вас все по-другому. Офицеров просто бросают за борт. Живых. И вместо киноправды получилась киноложь. Раньше народу лгали царские сатрапы, теперь что же, мы будем народ обманывать?
– И еще раз повторю, товарищ Сталин, – волнуясь, но держа себя в руках, ответил Эйзенштейн. – Есть моменты, когда режиссер, во имя достижения цели, имеет право изменить документализму.
– Этого мне не понять, – возразил генсек. – И не принять. Надо находить ту правду, которая сама выполнит роль агитатора. На лжи далеко не уедешь. У вас в фильме офицер стреляет Вакуленчуку в затылок, и Вакуленчук еще какое-то время жив, цепляется за жизнь. Давайте сейчас выстрелим кому-нибудь из нас в затылок и посмотрим, долго ли он способен барахтаться?
– Если можно, то не мне, – засмеялся Бухарин. – У меня дочка маленькая.
– У меня вообще жена на сносях, – улыбнулся Сталин.
– И у меня, – поспешил добавить Молотов.
– А я просто не согласен, чтоб мне затылок дырявили, – возмутился Калинин.