Кремлевское кино. Б. З. Шумяцкий, И. Г. Большаков и другие действующие лица в сталинском круговороте важнейшего из искусств - страница 9

– Но зритель не дурак, товарищ режиссер, – возразил Сталин. – Посмотрит один раз – эффектно, посмотрит другой, третий раз, а на четвертый задумается, почему так глупо ведут себя люди на лестнице, они же не стадо баранов. Или, когда у женщины мальчика ранило, она его хватает и несет навстречу стреляющим солдатам. Она что, дура?

– Она в отчаянии и полагает, что сможет остановить солдат, – ответил режиссер.

– Женщина в первую очередь будет думать, как спасти ребенка, – сердито пыхнул только что раскуренной трубкой Сталин. – И та другая дура, которая с коляской, она должна была схватить малыша, прижать к себе и прыгнуть или вправо, или влево, убежать в сторону от лестницы, ведь понятно, что по бокам солдаты стрелять не станут.

– Но тогда, – возразил Сергей Михайлович, – кино не получило бы два мощнейших кадра, оказавших такое сильное воздействие на эмоции зрителя.

– Зато оно получило два глупейших кадра, и зритель, способный рассуждать логически, это сразу заметит. И получается, что вы рассчитываете на поверхностного зрителя, – начинал закипать хозяин кабинета.

Н.И. Бухарин. 1920-е.

[РГАСПИ. Ф. 329. Оп. 1. Д. 22. Л. 10]

– Коба, – сказал Бухарин, – но в Большом театре полторы тысячи участников нашего съезда устроили овацию после просмотра фильма. И мы тоже хлопали. Получается, весь цвет партии состоит из поверхностного зрителя?

– Все были под впечатлением событий съезда, радовались победе тех, кто объединился вокруг Иосифа, а потому и фильму восприняли благосклонно, – вставил свое суждение Калинин.

– Это тоже фактор, – согласился Молотов.

– Да, товарищ Эйзенштейн, мы вашу фильму восприняли хорошо и считаем ее зародышем подлинно пролетарского кино, – сказал Сталин. – Потому и пригласили ко мне в кабинет. Здесь, кстати, очень редко стол накрывают для гостей. И сегодня накрыли ради разговора с вами.

– Это большая честь для меня, – откликнулся режиссер.

Вошла подавальщица с тележкой, уставленной двухъярусными алюминиевыми судками, раздала каждому по судку.

– Борщ, – ехидно улыбнулся Сталин, открыв свой судок. – Не бойтесь, не такой, как на «Потемкине». В тюрьмах нам нередко доводилось есть борщи и супы из тухлого мяса, и ничего, выжили. Но матросы на броненосце молодцы, что подняли восстание. Только получается, если бы не борщ, они б и не подумали восставать. Так ведь?