Люда, закрыв крышечку своего контейнера, убрала его в сумку, – мыть сил уже не было, – выставила на стол чашки, свою и Томкину, потом подумала, поставила еще и для Татьяны Семеновны, плеснула заварки, бросила по паре кусочков сахара, налила кипяток, пожала плечами.
– Нине что с бородой мужик, что без, как будто все равно! Она как будто и не живет, а только ждет, ждет, ждет!.. Если не с больными и не с бумажками возится, то все сотовый проверяет, потом звонит куда–то, домой, наверное, расстраивается, курит и с этим ругается… Как его… А, со Степановым. Тот еще красавчик! – недовольно поджала Людочка губы. – Всем молоденьким нашим глазки строит, ведет себя свободно, как дома, а все потому лишь, что в платной палате изволил расположиться. И вот треплет Нинке нервы. А она ведется. Иван Иванович, барин–то наш, курить на балкон ходит, халатом своим пол подметает, пояс на палец накрутит и стоит, дымит. Нинка на него кричит, он ей в ответ ввернет что–нибудь, и рад. И чего он сюда таскается, гастритик несчастный?! Давно бы уж излечился в какой–нибудь супер–клинике, денег, поди, куры не клюют, ан нет, сюда, как по часам, приезжает. Да вы пейте чай–то, Татьяна Семеновна, чего уж…
– А я думаю, что он из–за Нинки сюда и приезжает, – шумно отпила горячего чая Тома, развернула конфетку.
– Да ну! – махнула рукой тетя Таня.
– А я вам говорю, что из–за нее! Я на такие вещи очень чувствительная, – упрямо повторила Тамара, поморщилась, потому что заболела голова.
– Ой, ну а что… Все же человек, не полено, этот Степанов, а Нина красивая у нас, умная, талантливый врач, что ж не влюбиться?! – ответила Татьяна Семеновна, тоже поморщилась от чего–то. – Только вот Ниночке не до него. Отпустила бы она уже, не ждала, переехала, начала новую жизнь, а так… Это как в войну бабка моя все мужа ждала, а он без веси пропал. Могилки нет, места нет, припасть не к чему. Ждала всю оставшуюся жизнь, а ведь и замуж звали, и любовь могла бы быть… Но…Эх, Женька, Женька… Всем все поломала – и себе, и сестре…
Женщинам показалось, что в коридоре кто–то кашлянул, они притихли, Тома высунулась наружу, но никого не заметила, только поплотнее прикрыла дверь.
– А что там с сестрой? Я толком и не знаю, в декрете просидела, а у вас тут события… – потянулась Тома, потерла глаза.