– Похоже, у вас в семье выросла маленькая коммунистка!
– Уверяю вас, ничего подобного. Она понятия не имеет, о чем болтает, не так ли, Элизабет? – Я открыла рот, чтобы возразить, но папа продолжил: – Чарльз, почему бы нам не удалиться в мой кабинет, предоставив леди возможность закончить чаепитие?
Не вымолвив больше ни слова, он увел Чарльза из оранжереи, и я осталась с мамой и тетей Клэрис. Я протяжно вздохнула и принялась обмахиваться салфеткой. В оранжерее, кажется, совсем не осталось воздуха.
– Ну, вроде бы все прошло хорошо, – весело заметила тетушка, и я мрачно взглянула на нее. – О, не унывай! В любом случае он тебе не понравился. А теперь, может быть, обсудим художественную школу?
– Элизабет, ступай в свою спальню и принимайся за уборку. Ты там устроила жуткий беспорядок, – сурово распорядилась мама, проигнорировав тетю Клэрис. – И если там нужно снова натереть пол, ты сделаешь это сама! – бросила она мне вслед.
Стоя на коленях, я подбирала с пола крошечные осколки стекла и бросала их в мусорное ведро. Буклет Художественной школы Святой Агнессы все еще лежал на моей кровати, и я снова взяла его в руки. С обложки ко мне взывал океан. Как я хотела бы увидеть его воочию, почувствовать песок под босыми ногами, взобраться на вершину утеса и вдохнуть соленый морской воздух… Я закрыла глаза, пытаясь представить себя там. Я никогда не бывала на взморье, только видела его на картинках. Мечта всей моей жизни – хоть раз взглянуть на необъятную воду. Вздохнув, я смела последние осколки стекла в ведро и плюхнулась на кровать, чтобы снова пролистать брошюру.
Я все еще рассматривала фотографии, когда дверь открылась и на пороге возникла мама.
– Я же велела тебе убрать беспорядок, – строго сказала она. Я соскочила на пол и принялась стирать краску, но она лишь вздохнула. – Оставь. Отец хочет побеседовать с тобой в кабинете.
Я поднялась и пошла вниз, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Остановившись перед дверью, я собралась с духом. «Что бы ни случилось… У меня все хорошо, все должно быть хорошо, все будет хорошо», – тихо пропела я. Это мантра, которая всегда, с самого раннего детства, помогала мне достичь равновесия. Я снова повторила эти слова, быстро успокоилась и постучала в дверь.
Из кабинета донесся голос отца – он приглашал меня войти. Я толкнула дверь и бочком прошла внутрь. Я редко бывала в его кабинете и теперь окидывала взглядом полки красного дерева с одинаковыми томами в кожаных переплетах, которые тянулись вдоль стен. В воздухе витал табачный дым; на столике стояли два пустых бокала, рядом – пепельница, в которой еще тлели два окурка сигар. Отец сидел за письменным столом, с серьезным видом перебирая бумаги. Он не взглянул на меня, и я неловко замялась, не рискуя подходить.