После проявления силы Галину начали обучать. Школы и святилищ у скальников не было, знания передавались от наставника к ученику, из-за малого количества владеющих даром.
– Нас меньше, чем волхвов, – объяснила ей бабушка Уля, прежде чем они пошли знакомиться с дедом Ерофеем. – Здешних богов все знают, даже если не чтут, и когда маленький волхв превращается или огненный шар в ладони катать начинает, все понимают, что надо делать. Выбирают Берлогу – кто-то поближе к дому, кто-то по отзывам – и ребенка отвозят на обучение. Мы, скальники, пришельцы из других миров. О себе и своем боге мало что знаем, растеряли память в странствиях. Если кто-то в столицу попадет по туманным тропкам – спасаясь бегством или толкаемый любопытством – то может жизнь прожить, так и не узнав, что на юге сородичи колдуют. Мы о себе громко не рассказываем, храмов не строим, магазинчики не держим, живем неприметно.
Галя слушала и кивала, не решаясь спросить, сколько же всего на острове волхвов. Кузьма дружил с Андреем, превращавшимся в медвежонка. Анфиса морщила носик и говорила, что Андрей слишком большой и неуклюжий, может наступить, а потом начинает извиняться и рычит так, что ушки закладывает. Галя иногда приходила к Кузьме во двор, чтобы посмотреть на медвежонка, но он на нее внимания не обращал и часто уходил вместе с серым псом еще к какому-то приятелю. Галя привыкла к медвежонку, как к части мира, а сейчас задумалась: «А сколько их? По улицам медведи не гуляют. Стесняются? Нельзя? Или их тоже мало?»
Вопросы мелькали и исчезали. Знакомство с дедом Ерофеем заставило ее забыть о волхвах и ведьмах – после первой же прогулки рядом со старым скальником мир изменился, очаровал шепотом обработанного камня. Самым болтливым был мрамор. Галя удивлялась говорливости полированных плит, которыми облицовывали вестибюли зданий – лежавшие на полу постоянно жаловались, а те, что покрывали стены, сплетничали, распираемые подслушанной информацией. Дед Ерофей посмеивался, обещал:
– Привыкнешь. От них особой пользы нет, мы же не шпионим ни за кем, но поболтать иногда интересно.
Следующими говорунами оказались скульптуры в Священном Парке. И их рассказы нужно было делить натрое, Ерофей объяснил, почему.
– Раньше статуи богов не ваяли. Не было такого у славян никогда, у них камень не в чести. Из дерева идолов резали, очень редко каменные глыбы подходящие чуть-чуть обтесывали. Но это было не изображение бога, скорее, знак, отметина места силы. Знак, который со временем сменили священные деревья – вот они шорохом ветвей волю свыше донести могут. Волхвы язык листвы почти позабыли, мало кто понимает, но кто понимает, тот и дуб, и яблоню, и клен всегда послушает, запомнит и другим перескажет. Поверят или нет – другое дело, но услышать можно.