Вторая сигнальная система и выход человека из-под власти условного рефлекса
Если эффект подавленного человека, который полностью переключался на внешний регламент, можно сопоставить с идеей академика Павлова об условном рефлексе (то есть зажглась лампочка, и у собаки пошла слюна), то идея выхода человека из-под власти условного рефлекса может быть сопоставлена с учением академика Павлова о второй сигнальной системе. Вторая сигнальная система – это семантические сети, смысловые структуры, которые мы в течение жизни развиваем. И при их наличии, при условии обогащённой структуры, человек способен сделать неочевидный вывод из каких-то условий – как внешних, так и внутренних. Например, даже если он будет голоден, он может выращивать пшеницу у себя на балконе или начать работать.
См. главу «Учение академика И.П. Павлова. Вторая сигнальная система и её роль в сохранении личности в экстремальных условиях» из текста «Интеллектуальная деятельность как стратегия выживания в условиях тотального давления».{67}
Ошибочные стратегии выживания
Ведь чем нам интересен опыт заключённых? В частности, Бруно Беттельхейм описывал ошибочные стратегии, с помощью которых человек старался выжить в экстремальных условиях концентрационного лагеря. А по сути, концентрационный лагерь – это есть чистая созависимость. Человек попадал в полную подчинённость к надзирателям и от нечеловеческой обстановки начинал деформироваться, ломаться. (И, кстати, здесь есть первый момент, на фоне которого мы видим проблемность теории созависимости, которая предлагает лечить всю семью в обязательном порядке. Человек, находящийся в лагере, не может отправить на лечение всех заключённых и всех надзирателей). Бруно Беттельхейм указывал несколько ошибочных стратегий. Это очерствение, чувство исключительности, отказ от чувства вины. То есть, например, когда перед строем эсэсовец называл фамилии людей, получивших письма, а потом на их глазах эти письма сжигал, – в этих условиях человек начинал ошибочно считать, что очерствение – это лучшая стратегия, которая позволяет минимизировать чувство боли. Но на самом деле, принимая добровольно такую стратегию, он следовал тем целям, к которым его подводила администрация лагеря. То есть, черствея, он становился неспособным вступить в благодетельное взаимоотношение с окружающей средой, с Бытием, с Другим. Он терял контакт с товарищами по несчастью. А как уже было сказано, в мозгу есть принцип: не использовать – значит, потерять. Если такой человек терял способность принимать личные решения – а именно в общении с ближним мы их и принимаем по большей части – то он начинал угасать.