– Как и многие другие стала жертвой похотливой свиньи и ей предстоит ад, – закончила я за нее. – Но ей еще тяжелее.
– Почему? – спросил Бэйлон. Мы говорили тихо, чтобы страдающие женщины не слышали нашего разговора.
– Потому что вряд ли ей удастся сбежать.
Все, что мне оставалось сейчас – запомнить имя лорда. Одного из сотен, а может, и тысяч, кто занимался подобным. Просто еще одно имя в длинном списке власть имущих. Но если я хотела добиться хоть какого-то влияния, мне нужно было стать сильнее.
Стихийной одаренной нельзя оставаться в стороне от аристократии империи. Мы были для простого народа кем-то большим, чем просто людьми. Надеждой. Теми, кто мог изменить их судьбу, пусть даже на мгновение. Одаренные с положением и связями, с влиятельными любовниками или покровителями могли добиваться многого – в том числе помощи для тех, кого иначе бы просто раздавили. Народ обожал их за это. А империя… Империя лишь терпела, потому что, пока простолюдины восхищались теми, кто хоть раз подал им руку помощи, они меньше ненавидели тех, кто этой рукой управлял. Хотя, возможно, власти было безразлично, что о ней думает простой люд.
К сожалению, одаренные не жили долго. Все умирали молодыми. Но хоть те несколько лет мнимой надежды означали для людей слишком много.
– Вы бы уходили отсюда, – всхлипнула Мила, внезапно обращаясь к нам – Вы девки красивые, иначе вас быстро заберут.
Но не успела я ответить, как гвардейцы подошли к нам. Они смотрели с высока на бедных женщин, окинув нас лишь беглым взглядом.
– Надеюсь, вы усвоили урок, – сказал один мерзкий тип, с гадкой ухмылкой.
Все. Меня уже взбесили окончательно. К ним у меня была особая ненависть. Ведь эти твари участвовали в погоне за мной, когда я отчаянно пыталась дойти до Ураяй. И вот я снова на том же пути и наши дорожки, хоть и вскользь, но снова пересекаются.
– Надо же, сколько хорошеньких личиков среди отбросов, – бросил один из них, лениво окидывая меня взглядом. В его глазах читалось больше, чем просто интерес – голодная, мерзкая похоть, за которой не стояло ни капли сомнений.
Гвардейцы не гнушались брать силой. Для них это было привычным развлечением, частью службы, такой же естественной, как проверка документов или разгон толпы. Они часто первыми вкушали страх и слезы тех, кого потом бросали в постели лордам, словно подношение на кровавом пиршестве.