Профессор хотел было что-то ответить, но в лабораторию шумно вбежала гурьба молодых коллег. Один из них, самый бойкий, подошёл и громко сказал:
– Дорогой профессор! В честь вашего ухода мы всем коллективом приглашаем вас на пикник в лес!
Маша на миг растерялась, опустила глаза – будто из другого мира вдруг ворвались чужие голоса. Она быстро вытерла слёзы и, стараясь не выдать себя, шагнула в сторону, уступая место смеху и поздравлениям.
Профессор задержал на ней взгляд – в нём было всё: благодарность, тихая нежность, нерастраченное тепло. Он хотел сказать что-то важное, простое, но слова так и не пришли. Он лишь улыбнулся Маше чуть шире обычного, одними глазами, как умеют только близкие люди.
– Идём, – мягко сказал он, – сегодня твой коврик пусть немного отдохнёт. А завтра… кто знает, что будет завтра.
Вся лаборатория зашумела, кто-то уже тащил корзину с едой, кто-то – гитару, кто-то хлопал профессора по плечу.
Маша задержалась у двери всего на миг – и только он заметил, как её ладонь скользнула по спортивному коврику, такому же, как и у его кровати дома. Как будто она оставила там маленькую, почти невидимую часть себя.
Маша на поляне держалась удивительно собранно и спокойно, словно ничего особенного не произошло. Она с кем-то резала хлеб, кому-то помогала с пледом, улыбалась по-деловому. Лишь однажды, когда профессор проходил мимо, взгляд её задержался чуть дольше, чем обычно – в этом взгляде была и благодарность, и легкая растерянность, и то самое тепло, которое уже нельзя высказать вслух.
Профессор держался сдержанно, как и всегда. Слова Маши, её вспышка эмоций, показались ему лишь проявлением юношеского максимализма. Он умел читать людей и знал: чувства порой вспыхивают так же быстро, как и затухают. Шутить в таких случаях не стоило – лучше проявить деликатность и дать времени всё расставить по местам.
Он шагал к поляне, где уже собирался коллектив. Смех, запах дыма, хлопоты – всё это немного отвлекало. Но внутри оставалась лёгкая тревога: не причинил ли он Маше лишней боли, не был ли слишком холоден?
Профессор занял место чуть в стороне, наблюдая за оживлёнными лицами коллег. Кто-то хлопал его по плечу, кто-то уже резал хлеб, кто-то спорил о вкусах чая.
Он кивнул, улыбнулся – и остался в своём уединении, позволяя другим радоваться и веселиться. В этот день он особенно чётко ощущал свою роль – и в науке, и в жизни: держаться с достоинством, не поддаваться порывам, быть взрослым там, где молодость ищет бурю.