Яша появился внезапно, как всегда из толпы, в новом темно-зеленом пиджаке, пахнущем морозом и дорогим одеколоном.
– Прости, задержался, – прошептал он, подавая ей маленькую коробочку.
Внутри лежала шоколадная конфета в золотой фольге.
– Яша! – она ахнула.
– Тсс! – он приложил палец к губам. – Это не от меня. Это… от Шопена. Говорят, он любил шоколад.
Концерт был волшебным. Но самое неожиданное случилось после.
– Пойдем, – схватил ее за руку Яша, когда зал опустел.
Он провел ее через служебный вход в подвал филармонии, где среди старых декораций собрались несколько студентов. Кто-то настраивал саксофон, девушка с рыжими кудрями пробовала голос: "My baby just cares for me…"
– Яша, это же…
– Джаз, – он ухмыльнулся. – Запрещенный, чертовски красивый и совершенно секретный.
Когда заиграли, он вдруг обнял ее за талию и закружил в танце под чужой ритм.
– Мы не умеем! – засмеялась Мария.
– Врет твой рояль, мы – умеем!
В подвале пахло пылью, вином и свободой. Так закрутился роман между Яшей и Марией – тонкий и слегка уловимый.
Тюльпаны в марте
Яша стоял под ее окном в шесть утра. В руках – букет алых тюльпанов, завернутых в газету "Правда".
– Откуда?! – выскочив на крыльцо, чтобы не разбудить остальных, шепотом спросила Мария.
– Вырастил сам, – соврал он безбожно.
Тюльпаны пахли весной и чем-то еще – может быть, опасностью. Ведь цветы в марте доставались только женам партработников.
Он полез в карман:
– Держи еще.
Это была открытка с Эдит Пиаф, купленная у моряка с французского судна.
– Яша, тебя же арестуют!
– Только если ты меня не поцелуешь, – шепнул он, подставив щеку.
Мария смущенно улыбнулась и быстро исчезла в дверях дома, успев прошептать: «В четыре на нашем месте!» Ей нравился Яша. Он был симпатичным, сдержанным к ней. Его ухаживания и мелкие подарки напоминали о спокойном времени, о ее счастливой жизни в Варшаве. Но чувств, на которые он так надеялся, она к нему не испытывала, за что очень часто огребала от Фроси, что дурит парню голову.
Вор с хорошими манерами
Апрельское солнце уже припекало по-летнему, отражаясь в лужах после ночного дождя. Воздух пах свежей булкой с Привоза, морем и едва уловимым ароматом цветущих каштанов где-то в районе Соборной площади.
Мария и Фрося шли по мостовой, обходя трамвайные рельсы, блестевшие, как серебряные нитки.