Однажды вечером родители решили попробовать новый подход. За ужином мама предложила Маше игру: выбирать «эмоцию дня» и объяснять, когда и почему она её почувствовала. Они рисовали вместе «эмоции» на бумаге, придумывали сказки про Злость, Радость и Обиженную Тучку. Папа начал каждый вечер задавать Маше простые, но важные вопросы: «Когда ты сегодня радовалась?», «А было ли что-то, что тебя огорчило?», «Как ты думаешь, почему ты так отреагировала?». Сначала девочке было трудно отвечать, но с каждым днём её фразы становились яснее, она всё чаще использовала слова «обидно», «стыдно», «я испугалась» – вместо простого «я злая».
Спустя несколько месяцев родители заметили явные изменения. Маша стала чаще улыбаться, а при ссорах с подругами не убегала, а пробовала объяснить, что ей не понравилось. Воспитательница в саду рассказала, что девочка научилась говорить, если ей больно или обидно, а не просто дуться или плакать. Однажды Маша даже сама подошла к другой девочке, которую случайно задела, и извинилась, сказав: «Я не хотела тебя обидеть». Это был настоящий прорыв – и для неё, и для её родителей. Навык распознавать и проговаривать эмоции стал для Маши фундаментом, на котором вырастет её умение общаться, дружить и справляться со стрессом.
Пример из жизни: чем грозит игнорирование эмоций
В семье К. долгое время господствовало убеждение, что «настоящий мужчина не плачет». Когда их сын Лёша, в возрасте 5–6 лет, начинал плакать из-за обиды, страха или усталости, отец реагировал резко: «Хватит ныть, будь мужиком!», «Стыдно реветь, как девчонка». Мать не вмешивалась, полагая, что такая «закалка» сделает мальчика сильным. Вскоре Лёша начал избегать разговоров о чувствах, замыкался в себе, а любую боль – физическую или душевную – стал прятать за показной грубостью и отчужденностью.
К 10 годам у Лёши накопилось много невыраженных переживаний. Он не знал, что делать с тревогой, разочарованием или чувством несправедливости. Единственный доступный ему способ выражения эмоций – физическая реакция. В школе это выливалось в конфликты: на любое замечание он отвечал криком или дракой. Учителя начали жаловаться родителям на агрессивное поведение. Но дома его снова ждали наказания и упрёки: за поведение, за плохие оценки, за «неуважение к старшим». Никто не попытался понять, что за всем этим стояла боль, которую он не умел ни распознать, ни выразить.