Рожденный в рабстве, Мигдоний прислуживал лакеем в доме своего господина, не чураясь никакими услугами и поручениями. От природы хитрый и изворотливый этот тип сумел стать доверенным лицом Дионисия и выбиться в приказчики. Скопив кое какие деньги, он выкупился на свободу, и был назначен управляющим этого имения.
Вот тут-то Мигдоний по-настоящему развернулся. Поскольку большую часть времени владелец поместья находился в столице провинции, Мигдоний почувствовал себя здесь полновластным хозяином. Скопивший к этому времени изрядный капиталец вилик пустился в коммерческие проекты по торговле живым товаром, начал давать деньги в рост соседним фермерам и даже участвовать в торгах на поставку фуража для гарнизонов. Вот на этом и погорел, чуть было, не угодив в тюрьму, только чудо спасло проходимца от каторги. После этого случая в Мигдонии поубавилось спеси, и он вернулся к привычной его натуре рабскому подобострастию в отношении любого обличенного властью человека.
При виде Маркона и Тита Мигдоний поспешил натянуть на свою физиономию гримасу искренней радости, хотя получилось у него это откровенно плохо.
Низким поклоном вилик приветствовал прибывших, разразившись при этом хвалебной речью.
–Какая честь, господа, нас посетили доблестные воины…
Закончить ему не дали. Маркон грубо перебил Мигдония.
–Нам твоего словоблудия не надо, прикажи натопить баню, пришли вина, жратвы и девок посмазливей, а сам можешь забирать своих беглых.
С этими словами Маркон соскочил с лошади и бросил поводья стоящему рядом рабу.
–Проследи, чтобы коням задали первосортного ячменя, я проверю и, если что, – Маркон сунул под нос напуганному слуге свой кулак, -пеняй на себя, и пусть покормят собак, а то я скормлю им тебя.
–За собаками я сам прослежу, -сказал Вигхард, – я этим не доверяю. Да и не будут они есть с чужих рук.
–Добро, пристраивай своих питомцев и присоединяйся, к нам, – кивнул Маркон.
Пока Мигдоний крикливым голосом отдавал нужные распоряжения своим помощникам, воины последовали за одним из рабов вглубь виллы.
–В хозяйский дом я так понимаю нас не пустят, и термы будут теми, что пользуются надсмотрщики, – протянул Гунальд.
–Догадливый, – хмыкнул Маркон, – а что ты хотел, сенаторского приема?
–Сенатор Гунальд, благородный сенатор Румелии, дозволь подать прошение, – шутовски поклонился Аскольд, едва увернувшись от крепкого пинка, которым вознамерился угостить его следопыт.