Мне оставалось надеяться лишь на помощь Валентина – кажется, он единственный в группе мне симпатизирует.
– Надя, мы будто и не прощались! – обнял меня Шустов при встрече на перроне, забирая из рук небольшой чемодан. – Как доехала?
– Неплохо. А… – я сходу начала искать на перроне любимое лицо.
– А Леонид сейчас на студии, – будто читая мои мысли, предупредил барабанщик. – Поедем с тобой к нему? – и понимающе тронул меня за плечо.
Студия находилась в подвальном этаже одного из офисных зданий огромного делового центра. Еще в коридоре мне буквально заложило уши от стоящей в помещении тишины. Она была настолько тяжелой и оглушающей, что вызывала невольное ощущение, будто сами стены скрадывают в себя звуки наших шагов и обрывки фраз, малейшие шорохи. А когда Валик открыл дверь, по ушам вдруг резко ударили звонкие переборы электронной гитары и громкие голоса. Сергей и Алексей широко и приветливо улыбнулись, как будто ждали меня, а Михаил, глядя исподлобья, лениво кивнул в сторону другой двери:
– Ленька там, в микшерной. Можешь с ним поздороваться.
Сидящая рядом с клавишником Инна никак не прокомментировала мой приезд, но с молчаливым интересом разглядывала меня, чуть сощурившись и словно оценивая. Не знаю, что она во мне нашла, но неожиданно улыбнулась. Это значит одобрение?
– Да, – мне показалось, что я ответила твердым голосом, но мой решительный настрой напрочь выдали трясущиеся ноги. Конечно, я откровенно боялась этой встречи, потому что прошлый опыт общения с этим человеком успехом не увенчался. Да и сейчас ничего не изменилось.
Филатов сидел на высоком стуле и пытался наиграть на электрогитаре незнакомую мне мелодию. Новая песня? Он выглядел слегка озабоченным, нахмуренным, широкие брови низко соединены на переносице. Леонид явно раздумывал над чем-то важным, касающимся только его, был обособленным от действительности и от того выглядел еще красивее.
В «Сумерках» главная героиня так завороженно рассказывает о своих чувствах, с восхищением описывает очевидную красоту своего возлюбленного, что я ненадолго вновь почувствовала себя на ее месте – при одном взгляде на музыканта мое сердце было готово взорваться от переполнявших эмоций. Разве можно быть таким восхитительно идеальным? Но, как и Эдвард, герой моего романа был холодным и отстраненным.