– Столько, сколько себя помню, – скосив глаза на своё родимое пятно, с трудом ответила я.
Ничего не сказав, мужчина выпрямился и быстрым шагом направился к выходу. Слушая его удаляющиеся шаги, я закрыла глаза и позволила тьме утащить себя в нору беспамятства…
Блаженная пустота, позволь мне остаться с тобою навек, прими меня в свои объятья, в которых нет ни жара, ни холода… ни тьмы, ни света… ни любви, ни ненависти…
* * *
Свет ярким пульсирующим пятном выхватил моё дремлющее сознание из потока безмятежного небытия и бросил на острые пики реальности – прикрытые веки, приняв на себя удар солнечных копий, окрасили мой внутренний взор в красно-розовые тона. Скривившись, я предприняла попытку отвернуть лицо от света, и тут же волна боли, пробежавшись жалящими пальцами по всему моему телу, сорвалась с губ вскриком раненной птицы. Застонав, я, до зубного скрежета, сцепила челюсти – лёжа на животе, обессиленная, я мало что могла сделать в таком положении. Глаза мне так и не удалось открыть, но это было не так важно, как неожиданно накатившее на меня ощущение жажды – хотелось пить. Неимоверно, до спазма в горле, хотелось пить!
Послышался скрип открывающейся двери. Спешные женские шаги. Шорох задвигающихся штор и спасительная полутьма. Звук льющейся воды. Тонкие пальцы осторожно приподняли мою голову за подбородок, холод стекла у потрескавшихся губ и блаженная жидкость, что вливается в моё иссушенное горло живительным потоком. Сделав пару глотков, я закашлялась. Сотрясающееся тело отдалось новой волной боли. Заныла шея и ко всем радостям истерзанного тела прибавилась ещё и сверлящая мозг головная боль. Я вновь провалилась в темноту.
Интервал между моими пробуждениями постепенно сокращался и, в один прекрасный дождливый день, я смогла остаться в сознании дольше, чем на пару минут. Поморщившись, я открыла глаза. Мрак ночи смягчала вуаль кажущегося спокойствия, сотканная из рассеянного света масляной лампы и успокаивающего шелеста дождя за окном.
Боль в затёкшей шее заставила меня повернуть голову на другой бок. Взгляд прояснился, и я заметила сидящего за полукруглым столиком мужчину. Беззвучно барабаня пальцами по столешнице, он смотрел в потемневшее от ненастья окно. Дрожащее пламя стоявшей на столе лампы, танцуя всполохами полутеней на застывшей маске