– Я тебя убью, – грозно прошипел другой голос. – Заказчик велел сделать работу чисто. Ты хоть знаешь, с кем имеешь дело?
– Н-нет…
– Вот и умолкни!
Раздался скрип дверных петель. Я услышал третий голос. Грубый, хриплый но какой-то знакомый:
– Получите плату и убирайтесь. Все до единого. Сейчас же.
Когда звуки возни и звон монет стихли, крепкие руки подхватили меня и усадили на пол. Я проморгался. Вытер слёзы и оценил обстановку.
В комнате было темнее, чем казалось изначально, после дезориентирующих чар. Горели несколько свечей на столах. Полумрак скрадывал детали. Углы комнаты и вовсе тонули во темноте, а силуэты людей, напротив, вырисовывались с пугающей чёткостью.
Несколько крепких широкоплечих мужчин стояли полукругом, держа в руках обнажённые сабли, на лезвиях которых ярко-жёлтыми искрами вспыхивали отблески свечей. По спине пробежал холодок. Незнакомцы выглядели опасно, и намерения у них, должно быть, серьёзные. В центре этого странного полукруга стоял, сложив тонкие руки на груди, худой и сравнительно невысокий юноша в бедняцких латаных шароварах и плаще с капюшоном.
– Ты! – крикнул Дамир, с трудом поднимаясь на ноги. – Я – наследный принц! А мой брат – единственный сын чародейки! Если ты убьёшь нас, проклятье падёт на тебя и весь твой грязный, порочный род!
Юноша резко взмахнул рукой. Масляные светильники, покачивающиеся под потолком, зажглись одновременно.
“Маг-стихийник, – понял я, связав характерное движение и взметнувшиеся язычки пламени. – Таких в Барики по пальцам пересчитать можно. Плохо. Очень, очень плохо. Но её не может быть здесь, да и зачем ей игры с переодеванием?..”
– И это будущий аббари?! Жалкое зрелище! – воскликнула мать высоким голосом, от которого внутри всё съёжилось, а Дамир стыдливо потупился и отступил в угол.
Чутьё меня всё же не обмануло. Это была она. Марэя Бариканская, огненная чародейка-стихийница, переодетая в мужской костюм.
– Встань на ноги крепко, а потом бросай вызов сильнейшему, или вовсе держи язык за зубами! – Мать продолжила распекать Дамира. – Бахлул ты такой! Двадцать пять лет от роду, мозгов меньше, чем у верблюда! И чему я тебя учила?!..
Затаив дыхание, я ждал, когда настанет моя очередь слушать нравоучения. Мать всегда была строже к родному сыну. Однако, на этот раз гнев иссяк на Дамире, а ко мне она обратилась с трепетом и нежностью в голосе.