Между нами существовала негласная иерархия: если звал сверстника другом – денег с него не брал. Приятель или знакомый – другое дело. Вы друг другу ничего не должны, так что если у него было что-то ценное для тебя, он называл цену. Если у тебя – ты. При взаимном интересе случался бартер. Так переписывали пленки, потом кассеты. У меня тогда не было второго видеомагнитофона для перезаписи, так что в этом процессе я поучаствую позже. Ещё через какое-то время тем же способом начнут копировать компьютерные игры.
Мой первый «Спектрум» появится уже на закате эпохи – только в следующем году.
37. Новая реальность
Август 1991-го. Путч. Мы смотрели на происходящее как на новый сериал по телевизору – с тем же "Лебединым озером" в перерывах между выпусками новостей. А в декабре СССР не стало.
Первые дни 1992 года прошли без истерик. В нашей семье не заметили резких перемен – своё подсобное хозяйство и взаимовыручка соседей сглаживали дефицит. Не помню этих знаменитых талонов, о которых все говорили. Январь выдался спокойным.
Но потом началось то, к чему никто не был готов. Бабушкины сбережения таяли на глазах. Дедушкина зарплата вроде росла, но покупала всё меньше. Откладывать стало бессмысленно – завтра эти деньги обесценивались.
Детали магазинного ажиотажа я знаю лишь со слов взрослых. Ценники переписывали по несколько раз в день, причём цифры на них часто не соответствовали реальности. "Не успели исправить!" – отмахивались продавцы. Контролирующие органы словно испарились. В воздухе витало ощущение полного безвластия.
Примерно тогда же появился злой анекдот: "Это у вас цены или телефоны, по которым их узнавать?" Хотя, возможно, он относится уже к 93-94 годам, когда цены перешагнули шестизначный рубеж.
Криминал тоже изменился. Обычные квартиры грабить стало невыгодно – теперь "работали" с обеспеченными. Склады оставались лакомым куском, но требовали транспорта – и он вскоре появился в нужных количествах.
Расцвел и уличный криминал. Те, кто раньше довольствовался одной удачной вылазкой в месяц, теперь рыскали ежедневно. Наркотики и палёная водка, пожалуй, единственное, что дорожало медленнее инфляции. Для многих уход в забытье стал проще, чем борьба за выживание.
По телевизору тем временем убеждали: это временные трудности, идёт великая перестройка. Кто-то всерьёз считал дни до обещанного улучшения жизни. Дворовая культура советского образца тихо умирала.