Когда началась Великая Отечественная война, Патриарх Антиохийский Александр III обратился с посланием к христианам всего мира с просьбой о молитвенной и материальной помощи России. В те дни у русской земли оставалось совсем мало истинных друзей. Великие молитвенники были и в самой России, такие, как иеросхимонах Серафим Вырецкий. Тысячу дней и ночей молился он о спасении земли и народа России в те тяжелейшие годы, когда землю терзали враги. Но, как и в 1612 году, по Промыслу Божию для явления воли Божией и определения судьбы народа и земли Русской был избран друг и молитвенник для неё из братской Церкви – митрополит Ливанских гор Илия (Антиохийский патриархат). Он знал, что значит Россия для мира. Он это знал, и потому всегда молился о спасении русской земли, о просвещении народа.
После призыва Александра III митрополит Илия начал пламенно и всем сердцем молиться за спасение России от гибели, от вражеского нашествия. Он решил затвориться в келье и молить Матерь Божию, чтобы Она открыла ему, чем он может помочь России.
Ноябрь 1941 года
В Ипатьевском монастыре в те дни жилось скудно. Ели за пустыми столами – суп на воде, изредка картошка, и на этом всё. Немцы стояли у ворот, ходили слухи, что Гитлер забронировал ложу в Большом театре. Всё было страшно, а никто не боялся. На церковных ступенях собирался народ, во дворах открывались мастерские по изготовлению винтовок. Казалось, у всех не хватало времени.
В дверях церкви стоял митрополит Ливанских гор Илия. Его мрачный взгляд скользил по толпе. В воздухе чувствовался запах пороха, он жёг ему ноздри. Он был чистой, но мрачной совестью. По натуре он был безусловным. Он был священником, митрополитом – а это серьёзная вещь. Человек, как и небо, может быть мрачным или светлым, достаточно лишь, чтобы что-то сотворило в нём тьму. Священство породило в Илии тьму – служение при коммунизме, под Сталиным.
То, что в нас рождает ночь, может зажечь и звёзды. Илия был полон добродетелей и истин, но они сияли во мраке, подавленные сталинским правлением.
Он был прежде всего упорным. Пользовался размышлением, как клещами. Считал, что может оставить мысль, только когда доведёт её до конца. Знал много языков, постоянно их учил. Сталин убил в нём веру, догма в нём умерла. Вглядываясь в себя, он ощущал себя искалеченным. И поскольку он не мог избавиться от священника, он стремился снова стать человеком, но суровым путём. Когда у него отняли церковь, он принял Отечество. Когда ему запретили церковь, он принял всё человечество.