– Ты бы слышал, как он со мной разговаривал! – завизжала она, дёргаясь. – Неблагодарная сволочь!
– Мой сын не сволочь, – сказал он тихо, но так, что она замолкла. – Иди успокойся. Потом поговорим.
Она ещё пыталась что-то сказать, но он только смотрел на неё так, что больше слов у неё не нашлось.
Он отпустил её руку.
Она ушла в другую комнату, хлопнув дверью, а он остался.
Просто медленно опустился рядом со мной на корточки.
– Ты как? – спросил он.
– Всё в порядке… – выдохнул я. Это всегда была заготовленная фраза. Даже сейчас, когда он сам всё видел.
– Сильно болит? Покажи.
Я нехотя оттянул рукав, оголяя место удара.
На плече, чуть выше лопатки, остался красный след от бляшки.
Он осторожно провёл пальцами по этому месту, будто хотел стереть его.
– Больно? – повторил он.
– Немного, – тихо сказал я.
На самом деле, больше всего болело не тело.
Это ведь на деле редко было настоящим избиением, скорее актом унижения с одной целью – показать, что я ничто и звать меня никак, а в этом доме я даже не гость, а лишний предмет мебели.
Может, она сама была настолько маленькой внутри, что ей хотелось власти хоть над кем-то?
Хотя бы над ребёнком.
Откуда мне было это знать?
Но в тот момент я понял одну вещь – мы с папой оба были заложниками, он понимал меня, как никто другой.
Это был единственный взрослый человек, который всегда вставал на мою сторону, даже если всё вокруг говорило, что виноват я.
Я прижался к нему и впервые за долгое время поверил, что могу не бояться.
Когда я вырасту, мы со всем справимся вместе.
Дожить бы только…
Эпизод 5. Мысли о свободе.
У кого-то дом – это крепость, а у меня было наоборот: Всё пространство вокруг – улицы, дворы, чужие подъезды, казались куда безопаснее, чем тот самый “родной” дом.
Я часто гулял один, когда выпадала возможность, это была моя маленькая свобода, хоть на час.
В тот вечер всё было так же.
Я шёл между улицами и домами, смотрел в окна, где один за другим загорались тёплые огоньки.
Чужие семьи собирались вместе, разговаривали, смеялись, а я думал не о том, что когда-то могло быть иначе.
Я думал о будущем, о том, что ещё можно успеть изменить.
Моя семья будет другой.
Я точно это знал.
Я прерву этот круг ненависти, обид и унижений.
Мои дети никогда не будут жить так, как жил я.
Они будут знать, что родители – это не угроза и не страх.