После чего, немного остыв от злости, обнял за плечи жену, и прошептал ей на ушко:
– Прости, любимая за испорченный праздник! Я еду к Аттиле, и пусть меня убьёт молнией Тенгри-хан, если я не смогу убедить вождя в необходимости нового похода на Рим!
Сноровка
Весна четыреста пятьдесят второго года выдалась для Онегесия беспокойной. Убедив Аттилу в необходимости нового похода на Рим, полководец занялся активной подготовкой к нему. Лично проинспектировав войско великого хана, он неоднократно посетил и союзников гуннов, которые после предыдущей бойни, неохотно отзывались на предложение вождя внезапно атаковать римлян, не веря в успех новой авантюры. И советнику, дабы убедить их, в правильности своего решения, пришлось идти на определённую хитрость, которую он называл иначе – политической сноровкой.
Ещё в четыреста сорок восьмом году Аттила поставил старшего сына Эллака вождём над племенами акациров в Причерноморье, забыв об обещании отдать эти земли во владение своих давних союзников – Сарматов, давно претендовавших на эти территории. Этим и воспользовался старый политик для достижения своей цели.
В середине весны был задержан гонец с донесением от полководца Римского императора к королю вестготов Торисмунду, в котором, среди всего прочего, говорилось о землях Южной Галлии, ныне принадлежавшей им по договору с Римом. Посоветовавшись с Аттилой, Онегесий приказал толмачу добавить некоторые пометки в эту переписку, с указанием того, что было бы неплохо потеснить вождя остготов Валамера дальше на восток, к землям Сарматов. А те, в свою очередь, недовольные решением Аттилы отдать Причерноморье своему наследнику, якобы встретят их во всеоружии. Великий хан же, после поражения на Каталуанских полях, ныне слаб, и не сможет помешать им в достижении оного плана.
Чтобы эта информация стала более достоверной, гонца отправили далее к Торисмунду, оповестив, о нём, через надёжных людей, прежде, Валамера, к коему, естественно, как и предполагал Онегесий, оно и попало.
Вождь остготов, был настолько возбуждён, что прибыв в стан к великому хану, попросил сам его пустить остготов арьергардом в нападении на Римскую империю. На что Аттила, важно заявил:
– Хорошо, мой друг! Вы пойдёте первыми, вместе с Сарматами, которых римляне оскорбительно назвали предателями вечной дружбы между нашими племенами. Они тоже рвутся в бой, дабы кровью надменных римлян доказать обратное!