– Чего расселись? – её голос звучал почти небрежно, будто они только что переждали лёгкий ветер, а не стадо, способное размазать их по земле.
После этих слов она одним ловким движением – будто ей даже не приходилось прилагать усилий – вытолкнула себя из ямы. Ли-Сун последовал за ней почти мгновенно, словно они были связаны незримой нитью.
Лира выпрыгнул следом и, повернувшись, протянул руку Торину.
– Давай, – ухмыльнулся он, – или ты решил тут поселиться?
Торин, всё ещё не до конца веря, что остался жив, схватил его за запястье и позволил вытянуть себя из ямы. Его ноги дрожали, но он старался этого не показывать.
А над ними светило солнце, и пыль, поднятая стадом, медленно оседала, возвращая миру привычные очертания.
Торин шёл, погружённый в тяжёлую думу, его шаги были медленными, будто каждый из них требовал усилия. Он всегда знал, что сила Детей Света растёт вместе с их титулом, но понимал ли он это по-настоящему? До сегодняшнего дня это была лишь теория – сухие слова из учебников, рассказы наставников, ничего более. Он и сам не был последним среди своих: умел создать барьер, мог призвать пламя, знал пару других приёмов, которые в нужный момент могли спасти жизнь. Но сейчас…
Сейчас он впервые ощутил разницу.
Не просто увидел, а почувствовал на собственной шкуре, что значит стоять рядом с одной из Трёх.
Габриэлла удерживала щит так долго. Не просто барьер, а настоящую невидимую твердь, о которую разбивались копыта зверей, каждый весом в полтонны. И она даже не напряглась. Узоры её силы – те самые золотые жилы, что бежали под кожей, – дошли лишь до локтей. У него же, когда он пытался создать хоть что-то подобное, они поднимались до самого лица, выжимая из него все силы за считанные секунды.
А как она вырвала землю, создавая яму…
Он даже не успел понять, как это произошло. Никаких призывов, никакого медленного втягивания энергии из земли – просто взмах руки, и почва расступилась, будто сама спешила повиноваться. У неё сила была уже внутри, готовая излиться в любой момент.
Значит, вот какая пропасть между нами…
Мысли кружились, как осенние листья, но тут её голос, резкий и чёткий, разрезал тишину:
– А вот и Город Ночи.
Торин поднял голову – и замер.
Перед ними возвышались два исполинских древесных ствола, будто вросших в самое небо. Их кора переливалась золотом, пронизанным чёрными прожилками, словно драгоценный металл, тронутый тлением. Листья, широкие и заострённые, сверкали серебром, шелестя на ветру, будто тысячи тонких клинков.