В центре комнаты стояла широкая кровать с низким изголовьем, вырезанным из тёмного дерева с едва заметными серебристыми прожилками. Постель была застелена простыми, но качественными покрывалами из плотной ткани цвета охры, а у изножья лежали две аккуратно свёрнутые шерстяные накидки – на случай, если ночью станет прохладно.
Рядом, за невысокой аркой без двери, располагалась небольшая смежная комната для омовений. Её главной особенностью был неглубокий бассейн, выложенный гладкими речными камнями молочного оттенка. Вода в нём была кристально чистой и слегка дымилась, источая лёгкий аромат горных трав – видимо, её подогревали каким-то незаметным, но действенным способом. На каменной полке у края бассейна лежали глиняные кувшины с маслами, деревянные гребни и сложенные полотняные полотенца, мягкие на ощупь.
В этот момент в покои бесшумно вошёл слуга – высокий и стройный в наряде цвета глины. В его руках была аккуратная стопка одежды: просторные штаны из льняной материи, лёгкая туника и широкий пояс, всё в приглушённых коричневых тонах.
– Для вас, – произнёс он нейтрально, протягивая вещи Торину. Затем его взгляд скользнул в сторону Лиры, и он добавил, слегка склонив голову: – За вами придут, чтобы сопроводить на ужин.
Пауза.
– Оружие не брать, – закончил он, и в его голосе не было ни угрозы, ни просьбы – лишь констатация факта.
Прежде чем кто-то успел что-то сказать, слуга так же бесшумно исчез за дверью, оставив обоих наедине с тишиной комнаты, тёплым запахом воды и предвкушением того, что ждёт их дальше.
***
Двери покоев бесшумно сомкнулись за спиной Габриэллы, словно сама тишина поглотила звук их движения. Пространство, в которое она вошла, дышало сдержанной роскошью – ни лишних украшений, ни вычурной мебели, только безупречная гармония линий и оттенков. Большое окно, занимавшее почти половину стены от самого пола до потолка, наполняло комнату мягким светом угасающего дня. За его стеклом уже зажигались первые звёзды, но их холодное сияние не могло соперничать с теплом, исходящим от каменных стен, оттенённых золотистыми бликами.
Кровать из чёрного дерева, полированного до зеркального блеска, стояла в центре, её изголовье напоминало сплетение древних корней, застывших в вечном изгибе. Белоснежные простыни, сотканные из тончайшего льна, казались ещё белее на фоне тёмного дерева – как первый снег, упавший на чёрную скалу.