Я всё успел бы сам себе объяснить, если б не эта пустая улица, не дрожащий свет фонаря на улице Кастанаевской и не плавные, гипнотизирующие движения длинной тяжёлой накидки на плечах персонажа. Чувак шёл по улице в мою сторону и, поравнявшись со мной, пальцами правой руки (белая перчатка) слегка коснулся полы высокой шляпы и поприветствовал меня едва заметным кивком головы.
* * *
Дяди-Колина картина с фиолетовой тенью, обутой в желтоватые ботинки, попала «в десятку», хотя я бы предпочёл, чтобы она осталась забытой и пылилась в загашниках. В две тысячи одиннадцатом, в конце мая, дядя Коля ночью упал пьяный в одной из арок жилого комплекса неподалёку от станции Динамо. Так как голова его лежала в тени, а наружу торчали только те самые ботинки, прохожие не сразу догадались вызвать скорую – мало ли пьяных валяется в московских подворотнях? Найденного на улице мёртвого человека в потёртой куртке и засаленных брюках приняли за обычного бездомного и только в морге, разбирая его одежду, отыскали паспорт и связались с родственниками.
Приехала дяди-Колина сестра из Феодосии и тридцатилетний сын, невысокого роста парень с бледным лицом – ни единой чертой он не напоминал своего харизматичного отца, скорее похожего на цыгана, нежели на представителя московской богемы. На похоронах Кайгородов-младший забился в самый угол траурного зала и втыкал в красивый плоский смартфон – редкость по тем временам. Было понятно, что парень чувствует себя неуютно. Я обратился к нему (не помню зачем) – а он неловко втянул голову в плечи. Сын словно извинялся за своего отца, алкоголика и маргинала, похожего на бомжа и, по мнению семьи, ничего путного в этой жизни не достигшего. То есть они видели его только таким и отказывались принимать в другом качестве. Их мировидение не вмещало ничего выходящего за рамки обыденного.
В крохотном кафе в Алтуфьево родственники устроили провинциальные поминки с борщом, киселём и пирожками и совсем не ожидали, что на этот кисель съедутся люди со всего города – академики, искусствоведы, хозяева галерей, да и просто ученики вроде меня. В кафе места для всех не хватило, мы стояли на улице и пили из одноразовых стаканчиков коньяк, купленный поблизости, в «Монетке». Цвела сирень, черёмуха сыпала белым, в воздухе после дождя стоял сладкий мертвецкий запах.