Она улыбнулась – без радости. – К себе.
Поднялась на третий этаж. Её этаж. Прежний. В приёмной – другой секретарь. Молоденькая, с губами как у телеведущей и глазами, в которых нет ничего, кроме ленты соцсетей.
– Записаны? – спросила она.
Анастасия прошла мимо. В кабинете – сидел Чеканов. Когда-то – её водитель. Теперь – в костюме, с портфелем, будто всегда был здесь. На столе – кофе, ноутбук, блокнот с чужим почерком. Он поднял глаза, и в них мелькнуло что-то, похожее на испуг. Секунда – и снова маска: – Волинская?.. Ты же… пропала.
– А ты – поднялся. Вот и встретились. Он откинулся в кресле, улыбаясь как дилер, который знает, что его крыша – выше.
– Времена меняются. Люди уходят, приходят. Тут теперь другая структура. Я с людьми поговорю, мы можем договориться…
Она подошла ближе, почти вплотную. Его голос захлебнулся.
– Завтра, – сказала она.
– На двери снова будет моё имя. Или твоё – на бирке в морге.
Она вышла. В приёмной всё ещё сидела секретарша. Теперь уже без телефона. Анастасия посмотрела на неё: – И ты тоже решай. Быстро.
Глава 4: Максим
Максим ждал у машины, прислонившись к крылу, с сигаретой, которую почти не курил. Он нервничал, но держал это внутри. Анастасия подошла, не сказав ни слова. Просто открыла дверь и села на заднее сиденье. Не потому что ей нужен был водитель. Просто хотела подумать в тени чужого молчания. Он сел за руль, завёл двигатель. Машина тронулась.
– Ну? – спросил он, спустя пару минут тишины.
– Нормально, – ответила она.
Максим кивнул, как будто это действительно что-то прояснило.
– Там теперь всё по-другому, – добавил он, не глядя в зеркало.
– Я уже поняла. – Чеканов не один. За ним Горин. И не просто как партнёр. Он ему крышу дал. У него менты, банкиры, люди в думе. Всё серьёзно.
Анастасия молчала. Она смотрела в окно, где серый город тянулся лениво, будто знал, что его никто не собирается спасать.
– Ты уверена, что хочешь это делать? – спросил он.
– Я уже делаю, – ответила она.
Он бросил на неё короткий взгляд. Слишком короткий, чтобы быть просто взглядом.
– Просто… с тех пор как ты ушла, всё встало иначе. Те, кто были с тобой, либо легли под Горина, либо исчезли. Ты теперь для них – миф. А мифам не верят. Их боятся. А потом – сдают.
– Ты боишься? – спросила она.
– За тебя – да, – честно сказал он.
– За себя – пока не решил.