Бой длился больше сорока минут, но бойцы устояли. Немцы уже не шли, как на параде, – теперь они лежали в белорусской земле. Кто-то отползал назад, кто-то стонал и кричал что-то по-немецки, а кто-то замолчал навсегда.
Остатки атакующих отступили. Наступила тишина – давящая, гнетущая.
– Ну вот, – подумал Пашковец. – Передышка. Надолго ли? И когда полезут снова – неизвестно.
Но ничего. Жив – и хорошо.
Случай
Холодным вечером в ноябре 1942 года – в среду или, может, в четверг – наш дозор продвигался вперёд по заснеженным улицам Сталинграда. Хотя назвать это улицами было сложно: целых домов не осталось, всё вокруг разрушено, сожжено. Повсюду разбитая техника, кое-где – закоченевшие трупы солдат, наших и немецких. Убрать их невозможно: они окоченели, стали словно деревянные. Да и снайпера с обеих сторон охотятся на всё, что шевелится.
– Хоть бы не нарваться… – мелькнула мысль.
Задача у нас была простая: выйти к переднему краю, засечь немецкие огневые точки на нашей улице, запомнить их и уйти – тихо, без шума.
Вдруг Сёма дёрнул меня за рукав и показал направо. Я повернул голову и сквозь развалины увидел: через дорогу, у полуразрушенного дома, стоит подбитый танк. Неподвижный, но из-под днища торчит дуло пулемёта.
– Ага, вот вы где засели, голубчики… – прошептал я. – Тяжело вас будет оттуда выкурить. Ну ничего, подкинем огонька.
За танком, в проёме бывшего окна, мелькнула голова.
– Пехота…
Пометим дом и танк на карту – и пора уходить.
Выполнив задание, мы двинулись назад: ползком, не поднимая головы, тем же путём добрались до подвала универмага и направились к Волге. Пройдя уже половину пути, я нечаянно задел кирпичную кладку. Стена дрогнула и с грохотом рухнула, подняв столб пыли.
Когда пыль осела, мы замерли, сжимая автоматы. Прямо перед нами стояли двое немцев – худые, грязные, почти мальчишки. Они были так же испуганы и удивлены, как и мы. Видно, не ожидали такого поворота.
Никто не стрелял. Все понимали: если поднимется шум, живыми не уйти никому.
Я первым пришёл в себя и медленно махнул рукой в сторону немцев, затем показал на запад.
– Verlassen… – хрипло сказал я и повторил по-русски: – Уходите.
Немцы кивнули и начали пятиться. Мы тоже отступали.
Холодный пот струился по спине. Очнулся я только метров через двести, когда вокруг снова были свои.