…он стоит в центре круга, выложенного из костей нечеловеческой формы. Кости светятся тусклым, зловещим светом. В руках он держит предмет – холодный, тяжелый, покрытый теми же письменами, что и пластина. Это кинжал? Жезл? Часть механизма? Воздух гудит от невидимой мощи. Вокруг него, за пределами круга, стоят фигуры в темных балахонах. Их лица скрыты капюшонами, но он чувствует их восторг, их страх, их ненасытную жажду. Он поднимает предмет над головой. Звезды над ними – не точки света, а глаза. Мириады немигающих, безумных глаз, взирающих из бездны. Он начинает произносить слова. Нечеловеческие звуки рвут его горло, наполняя пространство вибрирующей силой. Земля (это Земля?) дрожит. Небо трескается, как стекло. Из трещин сочится черная слизь, и в ней что-то шевелится, что-то огромное… Он видит лица людей, застигнутых врасплох, их глаза широко раскрыты от ужаса, рты кричат беззвука… Он видит руку – свою руку – опускающую предмет… Нет, это не рука… Это щупальце, покрытое чешуей… И кровь… Так много крови… Она льется по письменам на предмете, заставляя их светиться алым… И голос… Голос из самой Бездны, ревущий внутри его черепа: "ИА! ИА! Ф'ТАГН!"
Айзек взвыл. Не крик, а животный, полный абсолютного ужаса и вины вопль, вырвавшийся из самого нутра. Он сорвался с койки, ударившись плечом о металлическую стену. Он стоял, прислонившись к ней, дрожа всем телом, как в лихорадке. Холодный пот заливал лицо, слезы текли по щекам непроизвольно. Он сжимал голову руками, пытаясь выдавить из нее образы, голос, знание. Он чувствовал липкую теплоту крови на своей руке, запах озона и разложения, вкус безумия на языке.
"Ох, громко, новенький! Будишь соседей!" – раздраженно буркнул Гарт, зарываясь головой под одеяло.
Философ сел на своей койке. Он не улыбался. Его голубые глаза в красноватом свете ночника горели странным, почти сочувственным огнем. "Видел? Понял?" – спросил он тихо. "Оно приходит. Когда ты слаб. Когда стена дает трещину." Его взгляд упал на кулак Айзека, все еще сжимающий пластину так, что костяшки побелели. "И оно приходит через то, что ты нашел. Оно всегда рядом, Вейл. В щелях. В тени. В прошлом. И в тебе."
Айзек не ответил. Он сполз по стене на пол, все еще дрожа. Он разжал кулак. Пластина лежала на ладони, холодная и тяжелая. Письмена, казалось, светились в полумраке камеры тусклым, зловещим зеленоватым отблеском. Или это был отблеск от лампы? Он не знал. Он знал только одно: это был не просто кусок древнего мусора. Это был ключ. К его прошлому. К его преступлению. К тому, что жило внутри него и смотрело на него из кошмаров.