На стенах висели плакаты с абстрактными названиями: «Формула тишины», «Ритм и алгоритм», «Математика резонанса». Я едва не усмехнулась: попытка связать музыкальное с научным – наивная, но не лишенная смысла. Музыка ведь и правда – это волны, частоты, закономерности, и даже, как писал Гельмгольц, – психоакустика, которой пренебрегать нельзя.
У входа в зал мне протянули наушники и компактный пульт – с виду ничем не примечательное устройство, но в его минимализме ощущалась почти ритуальная точность, как у предметов, которые создаются не для удобства, а для смысла.
Я медленно провела пальцем по его матовой поверхности. В этом касании было нечто большее, чем просто проверка – будто я активировала не звук, а выбрала траекторию. Не плеер, а ключ к возможностям. Не управление громкостью, а переключение ветвей реальности.
Зал был оформлен с безукоризненным вкусом: на стенах висели карточки, каждая из которых несла за собой творческую гипотезу. Концепции, поданные не как утверждения, а как музыкальные постулаты. Ноты – это тоже язык, просто его семантика требует интерпретатора. И хотя я пока не имела финального представления о концепции своей будущей игры-проекта, понимала: все начнется с музыки. Композитор, вот кого я пришла искать. Все остальное – код, структура, баланс – можно будет дописать в одиночестве, если потребуется, за пару бессонных ночей, под знаком лунного света и функции Фурье.
Толпа внутри была разношерстной: смесь студентов, преподавателей, вероятно, даже случайных гостей. Кто-то шел за вдохновением, кто-то – за одобрением. А я за смыслом. Иногда он таится в случайной мелодии, зацикленной строчке, дрожании струн.
Я заметила, как легко теряется время, когда погружаешься в пространство идей. Оно утекает, как заряд батареи в неиспользуемом устройстве, молча, но неумолимо. И в этот момент пришло почти болезненное осознание: управлять временем – это не про ежедневники и напоминания. Тактика выживания в мире, где мыслей больше, чем минут, а каждый информационный импульс способен увлечь за собой, как гравитационная воронка.
Раньше я смотрела на это проще. До той истории, что оставила во мне вмятину. Не шрам, не рану – отпечаток, как гравировка на титане: хладнокровная, выверенная, необратимая.
– И как это вообще работает? – прошептала я, вертя пульт в руках.