Женщины, дети, старики высыпали из шатров, их лица исказились от ужаса и дурных предчувствий. Плач и причитания наполнили утренний воздух. Осман, с лицом темнее грозовой тучи, спешился у своего шатра. Кровь на его одежде уже засохла, превратившись в бурые пятна – кровь врагов и, увы, его собственных yiğitler (йигитлер – храбрецы, молодцы).
Акче Коджа, опираясь на копье, тяжело дышал, его перевязанная рука безвольно висела. Конур, брат Аксунгара, окаменел лицом, в его глазах застыла такая боль, что смотреть на него было невыносимо.
– Где остальные? – выкрикнула из толпы пожилая женщина, мать одного из не вернувшихся воинов. – Где мой сын, Осман-бей?
Осман поднял тяжелый взгляд. Каждое слово давалось ему с трудом.
– Они пали как герои, защищая свою землю и своих братьев. Их имена навеки останутся в нашей памяти. Мы отомстим за каждого! Это мое söz (сёз – слово, обещание)!
Но слова плохо утешали убитых горем матерей и жен. Осман это понимал. Он видел их слезы, их отчаяние, и это рвало ему сердце на части. Он подвел их. Он, их молодой вождь, повел лучших воинов в ловушку. Эта мысль жгла его огнем.
Тень измены: кто виноват?
Когда первые волны горя немного улеглись, Осман собрал в своем шатре Акче Коджу, Конура и нескольких уцелевших старших воинов. Воздух был тяжелым от невысказанных вопросов и подозрений.
– Это была хорошо спланированная hile (хиле – хитрость, уловка), – глухо произнес Акче Коджа, качая головой. – Текфур Биледжика знал, куда мы пойдем. Он ждал нас. Но откуда?
Осман сжал кулаки.
– Наши разведчики, Конур и Аксунгар, были единственными, кто знал точное место их первой встречи. И я отдал приказ о вылазке только вам, самым доверенным. Значит… значит, кто-то из наших передал весть византийцам? Hain (хаин – предатель) среди нас?
Эта мысль была чудовищной. Предательство в племени Кайы, где верность вождю и братьям по оружию ценилась превыше всего? Конур вскинул голову, его глаза сверкнули.
– Мой брат Аксунгар не предатель! Он остался там, прикрывая наш отход! Я видел! – Голос его сорвался. – Если он жив, он в плену у этих kafirler (кяфирлер – неверные)!
– Я не сомневаюсь в верности Аксунгара, Конур, – твердо сказал Осман. – И в твоей тоже. И в верности тех, кто пал. Но как тогда враги узнали о наших планах? Возможно, у текфура есть шпионы в окрестных селах? Или кто-то из наших воинов проболтался по неосторожности перед походом? Мы должны это выяснить. Любой şüphe (шюпхе – сомнение, подозрение) должно быть развеяно.