«Не туман, Селивестр», – прошептал Добрыня, сердце сжалось ледяным предчувствием. «Это чад недобрый. Собирай людей. Седлать коней!»
Но было уже поздно. Из серой пелены, как призрак из мира Нави, выплыл корабль.
Он был огромен. Длинный, изгнутый, как клык мертвого зверя, драккар. Но не из знакомого дуба или ясеня. Его бока, черные и влажно блестящие, словно были выкованы из осколков ночи и льда. Паруса не было видно – лишь клубящийся вокруг мачты тот же ледяной туман. На носу возвышалась голова дракона, но не резная, деревянная, а словно вылепленная из настоящего, синеватого льда, с глазами из горящих углей. По бортам мерцали щиты – не раскрашенные, а покрытые инеем, сквозь который просвечивали странные, зловещие руны. Корабль двигался бесшумно, рассекая воду без всплеска весел, будто скользил по зеркалу. От него веяло невыразимым холодом и древним, мертвящим злом.
«Чертовщина!» – выдохнул юный Лука, крестясь двумя перстами, но рука его дрожала. Остальные дружинники в ужасе замерли, кони беспокойно заржали и забили копытами.
Добрыня резко сорвал с руки рукавицу. «Гром, вольная птица! Лети!» Он подбросил кречета вверх. Птица взмыла с пронзительным клекотом, рванувшись не в сторону леса, а прямо навстречу чудовищному кораблю, как бы вызывая его.
С палубы драккара раздался скрежещущий, нечеловеческий голос. Он произнес одно слово на незнакомом, колючем наречии, полное власти и мороза. И туман вокруг корабля сгустился, превратившись в десятки острых, кристально-ледяных стрел. Они взмыли в воздух с шипением рассекаемого холода и помчались к кречету.
«Нет!» – закричал Добрыня, но было поздно. Ледяные шипы пронзили гордую птицу на лету. Гром не издал ни звука, лишь рассыпался в облачко алого инея, исчезнув бесследно. Клочья перьев, покрытые ледяной коркой, медленно поплыли к земле.
Ярость, горячая и слепая, ударила Добрыне в виски. Его Гром! Его верный друг, гордость, дар князя! «Суки! Морозные выродки!» – заревел он, хватая лук. Дружинники, видя гибель птицы и ярость предводителя, тоже пришли в себя. Стрелы с костяными наконечниками засвистели в сторону корабля. Но они либо вязли в клубящемся тумане, не долетая до черного борта, либо со звоном отскакивали от ледяных щитов, не оставляя и царапины.
На носу драккара, рядом с ледяной головой дракона, появилась фигура. Высокая, тощая, закутанная в плащ из шкур белого медведя, отороченный синим льдом. Его лицо скрывал шлем с длинными, изогнутыми, как у чудовищного насекомого, рогами из того же синего льда. В руках он держал посох, увенчанный огромным, мерцающим холодным светом кристаллом. Это был он – Хеймдалль Черный, ледяной маг варягов, правая рука конунга Хрольфа Песни Тьмы.