Отчаяние, горшее страха, сжало горло Добрыни. Они гибли как мухи! Бесславно, на пустынном берегу, против мертвецов и колдовства! Ярость сменилась ледяным ужасом безысходности. Он видел, как Хеймдалль Черный наблюдал за бойней, его посох был поднят для нового заклинания. Туман сгущался, готовый поглотить последних живых.
«Нет!» – вырвалось у Добрыни не столько крик, сколько стон, обращенный не к небесам, а в самую глубь земли, в древнюю память крови. К тому, что спало в его роду, но теперь требовало пробуждения. «Не дай! Не дай им!»
И небо ответило.
Над ледяным драккаром, над клубящимся туманом, над гибнущей дружиной – небо разверзлось. Не просто гром – это был оглушительный РЕВ, сотрясший землю и воду, разорвавший саму ткань мира. Слепящая бело-голубая молния, толще векового дуба, ударила не в корабль, не в мага, а прямо в поднятый меч Добрыни.
Удар был подобен взрыву солнца в руке. Добрыня не почувствовал боли – лишь всепоглощающую, яростную СИЛУ, хлынувшую в него через меч, как раскаленная сталь в форму. Его тело содрогалось, кости трещали, волосы встали дыбом, искрясь голубыми огоньками. Он закричал, но крик его слился с грохотом грома, превратившись в нечеловеческий вопль ярости и мощи. Молния била через него, заземляясь в землю, раскалывая лед, испепеляя ближайших навий. Мертвецы с синими огнями в глазах просто рассыпались в пыль и пар под этим священным гневом.
Хеймдалль Черный отпрянул назад, его посох дрогнул, кристалл на мгновение померк. На его ледяном шлеме появилась трещина. Он издал шипящий звук, полный ярости и… изумления. Туман вокруг драккара заколебался, стал редеть.
Сила, наполнявшая Добрыню, была невероятной. Он чувствовал, как бьется его сердце – не кровью, а чистой энергией грозы. Он видел все вокруг с невероятной четкостью – каждую щербинку на льду, каждую трещинку на черном борту корабля, каждую искру на своем собственном мече, который теперь пылал голубым пламенем, не плавя стали. Он поднял меч, намереваясь броситься вперед, разрубить этот проклятый корабль пополам…
Но сила так же внезапно отхлынула, как и пришла. Оставив за собой страшную опустошенность. Словно вывернули наизнанку. Колени подкосились, меч выпал из ослабевшей руки, шипя и дымясь на ледяной корке. Добрыня рухнул на колени, судорожно хватая ртом ледяной воздух. Перед глазами плясали черные и голубые пятна. Он чувствовал, как каждое биение сердца отдается огненной болью в руке, державшей меч.