Он поднял руку. Ладонь была обожжена. Но это был не простой ожог. На коже, четко и ярко, будто выжженное раскаленным железом, светился странный знак. Две молнии, перекрещенные под острым углом, с кругом в месте их схождения. Перуница. Знак Громовержца.
В ушах, поверх звона от грома, прокатился Голос. Не звук, а само колебание грома, переданное в сознание, как удар в колокол души. Глухой, древний, не терпящий возражений:
«БЕГИ В ГРАД, СЫН ГРОЗЫ! ТЬМА СТУЧИТ В ВОРОТА!»
Добрыня в ужасе оглянулся. Драккар, окутанный теперь лишь дымкой, отступал обратно в серую пелену над Волховом. Хеймдалль Черный стоял на носу, его шлем с ледяными рогами был повернут прямо к нему, Добрыне. Даже на расстоянии Добрыня почувствовал ледяной шквал ненависти и… жадного интереса. На берегу лежали тела его дружинников, покрытые инеем, странно сморщенные, как будто из них высосали всю жизнь и влагу. Только он один остался жив. Чудом. Нет, не чудом. Волей… чего-то.
Голос в голове пророкотал снова, настойчивее, требовательнее:
«БЕГИ!»
И Добрыня побежал. Сорвался с места, не думая о мертвых друзьях, не думая о брошенном коне, который лежал на боку, окоченевший. Он бежал вдоль берега Ильменя, к югу, туда, где за лесами и холмами стоял Великий Новгород. Его ноги подкашивались, рука с пылающим знаком горела огнем, дыхание рвалось из груди хрипами. Адреналин, смешанный с остатками божественной силы и леденящим ужасом, гнал его вперед.
Он добежал до опушки леса и рискнул оглянуться. Серо-белая пелена над Волховом клубилась, но корабля-призрака уже не было видно. Казалось, опасность миновала. Он прислонился к шершавому стволу сосны, пытаясь перевести дух. Вода… Надо было добраться до лошади… или…
Из тени сосны, прямо из ствола, выплыла бледная, полупрозрачная фигура. Женщина? Ее лицо было искажено вечной мукой, одежды – лохмотья тумана. Из груди торчал обломок ледяного шипа. За ней – другая. И еще. Навии. Духи его погибшей дружины? Или другие, привлеченные всплеском силы и смерти? Их синие, пустые глазницы были устремлены на него. На его пылающую ладонь. Они не нападали. Пока. Они шли за ним, плывя над землей, шелестя, как засохшие листья, наполняя лес запахом могильного холода и отчаяния.
Добрыня в ужасе оттолкнулся от дерева и рванул в чащу. Впереди – лес, темный, древний, полный неведомых опасностей. Позади – ледяные тени смерти. А на руке – знак бога, чья помощь оказалась страшнее любой угрозы. И далеко на юге, за лесами, дымился осажденный Новгород. Туда. Только туда.