Осторожно, как тень, Байка двинулся вдоль берега зловонного озера. Вода в нем была неподвижна, черна и, казалось, вязка, как смола. От нее шел тяжелый запах гнили. Байка держался подальше, прячась за чахлыми кустами и валунами, покрытыми той же скользкой черной плесенью, что и стены замка. Он обошел почти половину озера, прежде чем нашел то, что искал. С этой стороны замка, у самой воды, была невысокая, но отвесная скала, часть острова. А в скале, почти у самой черной воды, зияло темное отверстие. Не ворота, а скорее низкий, широкий пролом, возможно, старая пещера или пролом в фундаменте. Оттуда тоже доносились приглушенные звуки – не только плач, но и голоса. И главное – оттуда шел знакомый, ненавистный запах Тени, смешанный с чем-то еще… с запахом людей. С запахом принцесс.
Сердце Байки заколотилось. Вот оно! Вход… или выход? Или просто темница? Он замер, втягивая воздух и вслушиваясь. Доступ к пролому со стороны берега был затруднен – узкая полоска скользкой, каменистой земли, а затем отвесная скала. Но для медведя, особенно такого сильного и цепкого, как Байка, это не было непреодолимым препятствием. Страх боролся с жалостью и любопытством. Запах Тени был силен здесь, у входа. Что, если Кащей там? Или его слуги? Байка представил себя запертым в каменном мешке с этой черной бездной… Он сглотнул комок страха.
Но плач не умолкал. И тогда Байка решился. Он опустился на брюхо и, как огромная, бурая ящерица, пополз вдоль узкой полосы берега к основанию скалы под проломом. Камни были скользкими и холодными. Запах тлена и сырости становился невыносимым. Он прижался к скале, под самым темным провалом, и замер. Отсюда голоса были слышны отчетливее.
– А я бы отдала все свои платья за кружку теплого молока, – вздохнула Милана. Послышался слабый, горький смешок.– …не могу больше… – всхлипывал тонкий голосок. – Хочу домой… к маме… Здесь так пахнет… и холодно… – Тс-с-с, Лилечка, – послышался более спокойный, но усталый голос. София. – Не плачь, милая. Ты же храбрая девочка. Папа с мамой обязательно нас найдут. Короли уже ищут. – А если не найдут? – голос Миланы дрожал. – Эта… эта штука… Она же неживая! Мечи сквозь нее проходят! Как с ней сражаться? – Всему есть предел, Милана, – прозвучал твердый, властный голос Эльвиры, но в нем тоже слышалась усталость. – И у магии, и у зла. Мы должны верить и… ждать. И не терять надежду. И не плакать, Лиля. Слезы радуют только нашего похитителя. – Но я боюсь! – простонала Арина. Байка узнал ее голос, обычно такой звонкий, а теперь хриплый от слез. – Здесь так темно… и эти звуки… Скрипит что-то… Стучит… Как будто сам замок живой и злой. И голодно… Я даже кусок этого… этого черствого хлеба съела бы…